Природа и человек в древнем Египте - [20]
В целом экологическая обстановка в Египте в период распространения здесь неолитической культуры по-прежнему располагала к охоте и собирательству, тогда как осуществлять сев на пойменных землях, по-видимому, удавалось лишь в незначительных количествах и на сравнительно узкой территории: в ближайших окрестностях временных поселений, размещавшихся на возвышенностях долинного рельефа, или на немногочисленных безопасных участках пограничья поймы и саванн. Учитывая масштаб тогдашних разливов, едва ли будет выглядеть большой натяжкой допущение, что микрорельеф поймы Нила в те времена был весьма нестабильным и не мог способствовать прочной земледельческой оседлости; представляется столь же маловероятным, чтобы в Долине тогда же имелись и постоянные пастбища. Подобные мысли согласуются с высказывавшимся ранее мнением, что в Верхнем Египте в V–IV тыс. до н. э. население было преимущественно бродячим [Редер 1960, с. 174]. Полагали также, что рассматриваемому периоду освоения человеком берегов Нила отвечала своего рода промежуточная стадия между бродячим и оседлым образом жизни: дождавшись спада разлива, люди приходили к реке, в удобном месте бросали в только что отложенный ил принесенное с собой зерно и возвращались сюда лишь ДЛЯ того, чтобы собрать урожай, после чего старались отступить подальше от заливных земель; скот отгоняли в предгорья или на приподнятые участки речной поймы, где имелись водные источники [Снегирев, Франков 1938, с. 38–39; ср.: Чайлд 1956, с. 68]. Позднейшие исследования в бассейне главной реки Эфиопии — Омо, имеющей практически идентичные нильским физико-географические характеристики, при этом почти не подвергшейся антропогенному воздействию и потому представляющей собой своего рода уменьшенную модель древнего Нила, привели ученых к аналогичным историко-ландшафтным реконструкциям [см.: Butzer 1971; 1976, р. 18–19].
В отличие от Долины, где высокие и мощные разливы в неолите резко ограничивали потенциальное жизненное пространство, в Дельте в V тыс. до н. э. имелись обширные сухие территории, удобные для заселения [Butzer 1959с, S. 73 (31)]. В то же время похоже, что и в Нижнем Египте массовой колонизации накануне перехода к государству предшествовал промежуточный этап распространения людей вдоль граничивших с пустынями окраин Дельты, где скопления населения, как свидетельствует Меримде-Бени-Саламе, могли достигать внушительных для неолита размеров. Показательно, что упадок этого крупного маргинального нижнеегипетского "протогорода", наступивший в конце V тыс. до н. э., совпал с ростом числа поселений непосредственно в пойме Низовья [см.: Butzer 1959с, S. 77 (35)] — факт, который, не исключено, иллюстрирует происходивший в тот период отток племен с периферии во внутренние области Дельты. Очевидно, как и в Долине, в Нижнем Египте одной из причин длительной задержки выходцев из саванн на подступах к вмещающему ландшафту будущей фараоновской цивилизации явилась благоприятная экология прилегавших к нему территорий, которая обеспечивала возможность еще долго вести отчасти прежний образ жизни, постепенно, без большого риска для собственного существования переходя к новой системе хозяйствования: жители того же Мерим-де, например, наряду с земледелием и одомашниванием животных по-прежнему весьма активно практиковали привычные для обитателя саванны охоту и собирательство.
Итак, рассмотренное сочетание естественных условий в пойме неолитического Нила и в ее ближайших окрестностях, а также характер археологических данных, имеющих отношение к географии заселения додинастического Египта первобытными племенами Северо-Восточной Африки, дают основания для предположения, что это заселение происходило в два этапа. Оккупацию нильской поймы в IV тыс. до н. э., по-видимому, предваряла продолжительная стадия обживания ее окраин, сопровождавшаяся относительно медленным перемещением отдельных групп людей собственно на заливные земли, причем в Дельте, которая в неолите оставалась гораздо более доступной для человека по сравнению с Верхним Египтом, последняя тенденция, как представляется, должна была получить несколько большее развитие. При этом общие сдержанные темпы переселения неолитических охотников и собирателей в египетскую долину Нила в V тыс. до н. э., которые как будто бы удостоверяет доступный археологический материал, с точки зрения влияния климатического фактора на соответствующие миграционные процессы мы вправе поставить в прямую связь с пиком большого атлантического температурного оптимума [см., например: Клименко и dp. 19966, с. ИЗ].
