Припарка мёртвому - [21]

Подойдя к повешенному сзади, я перерезал веревку, опустив дрыгающееся тело на доски помоста и, зафиксировав оное тело с помощью хвоста, принялся прикидывать, как будет ловчее перерезать захлестнувшую шею часть петли, дабы толстяк гарантированно выжил. Бранящийся дед замолчал и подковылял поближе, силясь разобрать, что именно я делаю с местной звездой высокого парикмахерского искусства.

…именно этот момент выбрали городские маги, чтобы выскочить на площадь едва ли не в строевом порядке для слитного залпа импульсами из копье-посохов.

Времени среагировать у меня, стоявшего в согнутой позе, практически не было. Нет, оно было, еще как было, но я потратил более десятка секунд пялясь на этих оригиналов и совершенно не веря в то, что они запустят разрушительные импульсы, детонирующие в радиусе двух метров при попадании, прямиком по двум гражданским.

Запустили.

Взлететь я успел. Резко, с прыжка, насилуя свою энергетику, показывающую в городских пределах жалкие двадцать очков. Даже недоповешенного с собой умудрился утащить, благо тот и так был обвит хвостом. Судя по хрусту, правда, у бедолаги выдержали не все ребра.

А вот виселица и дед такого экспромта сил самообороны не пережили, превратившись в облако обломков с каплями крови.

Вися в десятке метров над площадью и слушая, как стонет пострадавший от осколков парикмахер, недобровольно прикрывший меня снизу от взрывов, я нехорошим взглядом обвел людей с копье-посохами.

Восемь индивидуумов. Не стража, конечно, совсем не военные. Нет у этой империи такой роскоши. Свободные жители. Один лысый здоровяк средних лет и два парня, едва начавшие бриться — определенно алхимики, все трое в измазанных фартуках. Еще троих опознать по профессии не вышло, самые обычные морды и наряды, а вот последние двое определенно были близки к знати — богатые, совсем не рабочие одежды в полдень, надо же. Метки преступников, кстати, светились как раз у молодых парней в измазанном платье — именно недорослями не повезло раньше всех попасть по старику, остальных случай миловал.

А вот я — не буду.

Материализовав одну из цепей в инвентаре, я передоверил толстяка ей, аккуратно и быстро опуская его на брусчатку и не отводя глаз от потерявшихся магов. Те, столпившись в кучку, напряженно смотрели на меня, дергаясь от истеричных воплей молодых, внезапно осознавших, что они натворили. Богато одетые маги, явно обладая куда более качественным оружием, чем их коллеги, успели сделать по мне залп, но безнадежно опоздали. Я применил «Путь Ветра», моментально возникнув в некомфортной близости от «защитников» города.

В своё время, путешествуя со своим другом, мастером-оружейником по имени Эдвард Эйнинген, я провел многие часы, слушая о его выводах по магическому оружию. В Начале волшебник, неважно, смертный или нет, представлял из себя универсальный и уникальный инструмент по оперированию магией. Двух одинаковых наборов заклятий и приёмов встретить было невозможно, что заставляло относиться к владеющим таинствами относиться с опаской и настороженно.

Копье-посох всё изменил. Правильнее было бы сказать, что сделал он это вместе с Системой, заставляющей себя чувствовать в городах в полной безопасности, но всё-таки всему виной можно назначить этот предмет. Мощный и удобный инструмент, быстро переводящий накопленную разумным ману в быстрый, дальнобойный и очень разрушительный импульс. Коэффициент полезного действия копье-посоха был куда выше, чем у подавляющего большинства боевых заклятий. Никаких сложных схем, никаких экзотических песнопений или жестов, никаких ритуалов — посох берет строго дозированную часть маны владельца и посылает ее сжатым мощным импульсом в цель. Не так часто, как хотелось бы, древко с специальной сердцевиной из металла остывает минимум двадцать секунд, да и резерв уходит быстро, но это не проблемы, когда одного попадания хватит убить даже слона.

Смертных, торопящихся жить, такой инструмент устраивал и расслаблял куда серьезнее, чем Бессов.

Из города я улетал, оставляя за собой площадь, в центре которой стонали восемь магов с посохами в задницах. Богато одетым за сообразительность и решительность я их даже запихал острой и широкой частью вперед.

Просто за деда.

Что я делаю со своей жизнью, принципами и установками? Всё летит к черту, рассыпаясь как карточный домик. Социальные механизмы, устав работать вхолостую, теперь заменились секундными импульсами, воплощающими желания раньше, чем я как следует успеваю обдумать последствия. Сила… даёт право, но совершенно лишает колеи, в которой когда-то на планете Земля, в стране, называемой Россия, выросло моё сознание. Может, так и появляются маньяки? У людей просто щелкает что-то в голове и их психика, одетая в приличный «костюм» цивилизованного человека, разрывает тесную им одежду в клочья и, тряся первичными и вторичными признаками, наслаждается своей кратковременной свободой?

Запутавшись в рефлексиях, я поймал лицом задницу какой-то уж совсем неторопливой птицы, сочтя это за намёк свыше — «много будешь думать, настанет жопа».

Отплевавшись от птичьего пуха, я заглянул в Статус, рассматривая появившиеся там пометки о новых правонарушениях — связанных с насильственными методами, воровством, пытками и издевательствами. Конечно, как слону дробина, но все равно неприятно. В дополнение к этим совершенно обоснованным грехам, Система еще грубо упрекнула в необоснованных, продемонстрировав, что мне за последние несколько дней в жертву принесли пару десятков животных и троих разумных. Последнее серьезно царапнуло по душе — серьезно? Достаточно было всего лишь десять минут нести ахинею с помоста ярмарки в нищенском районе Краста, чтобы теперь какие-то идиоты резали невинных, упоминая меня?