Приносящие рассвет - [47]

— Я не нянька своему брату, — медленно ответил я. — И не я выбирал ему жену. Мигель, я люблю сеньориту.

— Знаю, сеньор. Знаю.

Наше ранчо процветало. Скот нагулял жир, и в тот год мы продали часть стада.

Шерифом в Море был Билл Секстон. Он мне сразу понравился, хотя я понял, что ему больше подходит канцелярская работа, вращающееся кресло и письменный стол.

Здесь меня все знали, и работы особой не находилось. Один раз пришлось гнаться за парой конокрадов, но я обезвредил их без стрельбы: вначале по следам дошел до их логова, затем — после того, как они легли спать, — подкрался, взял оружие и разбудил.

С Томом Санди мы встретились лишь однажды. Он приехал в город, небритый и неряшливо одетый, но когда увидел меня, расплылся в улыбке и протянул руку. Мы несколько минут поговорили, выпили кофе, и мне показалось, что вернулись старые времена.

— Об одном можешь не волноваться, — сообщил он, — Рид Карни умер.

— Что случилось?

— Чико Крус убил его в Сокорро.

Мне вдруг стало не по себе от известия, что этот мексиканский ганфайтер находится где-то рядом. Откровенно говоря, я надеялся, что он будет держаться подальше от наших мест.

Я проработал с неделю и в один прекрасный день сидел на крыльце нашего дома, когда увидел, что к дому подъезжает черная блестящая повозка. Лошадьми правила Лаура.

Я спустился по ступенькам, чтобы ее встретить.

— Как поживаете, Лаура? Рад вас видеть.

— А я не рада, — зло ответила она и сжала губы. В тот момент ее лицо стало просто уродливым. — Если ты хоть немного любишь своего брата, то уедешь отсюда и никогда больше не вернешься!

— Здесь мой дом.

— Уезжай, — настаивала она. — Всем известно, что ты злобный убийца. Ты обманом выманил работу у Секстона и сидишь здесь только для того, чтобы разрушить карьеру Оррина и нашу жизнь.

Она так меня разозлила, что я ответил:

— Есть разница, когда человек убивает сам и когда нанимает для этого других?

Разозлившись, Лаура попыталась ударить меня, однако я отступил, и она чуть не вывалилась из повозки. Поймав ее за руку, я удержал ее, но Лаура вырвала руку.

— Если не уберешься по-хорошему, я заставлю тебя. Ты ненавидишь меня и моего отца, от тебя только одни неприятности.

— Извините, я остаюсь.

Лаура резко развернула повозку, едва не опрокинув ее, и уехала, а я подумал, что Оррин наверняка никогда не видел жену в таком состоянии. Оказывается, она непохожа на того узколобого жеребца, о котором я рассказывал, у коня характер намного лучше.

Мама мне ничего не говорила, но я видел, что она скучает без Оррина, ведь он стал все реже и реже навещать нас. Лаура обычно придумывала для него срочные дела или организовывала встречи всякий раз, когда он собирался выбраться на ранчо.

Эд Фрай, ранчо которого находилось рядом с домом Тома, начал распускать слухи, что у него пропадает скот; на Тома Санди поступило несколько жалоб. Как бы не изменился характер Тома, но в его честности я не сомневался. И вот однажды я оседлал Келли — крупную рыжую кобылу — и поехал к Тому.

Хозяйство у него было сыромятное — так говорят на Западе, когда хотят объяснить, что нечто разваливается и держится только на ремешках из сыромятной кожи.

Когда я подъехал, Том Санди вышел из дома и прислонился к дверному косяку, наблюдая, как я привязываю Келли.

— Хорошая кобыла, Тай, — произнес он. -У тебя всегда были хорошие лошади.

Он присел на корточки и начал сворачивать самокрутку. Пристроившись рядом, я завел разговор о пастбищах и наконец спросил, почему он не ладит с Фраем.

Том пристально посмотрел на меня.

— Слушай, Тай, это мои проблемы. Не суйся, куда тебя не просят.

— Я здесь представляю закон, — мягко ответил я. — И должен следить за порядком.

— Мне не нужна ни твоя помощь, ни твое вмешательство.

— Ладно, Том, давай посмотрим на эту проблему с другой точки зрения. Со всеми делами на ранчо справляются братья, поэтому я взялся за работу помощника шерифа. Если ты будешь мне мешать, я потеряю работу.

В его глазах заблестела ироническая насмешка.

— Не старайся перехитрить меня, Тай. Ты приехал, потому что услышал сплетни и забеспокоился. Это — поганое вранье, и ты это знаешь.

— Я-то знаю, Том, а другие нет.

— К черту других.

— Ты можешь послать их к черту, а я не могу. Я приехал по двум причинам: во-первых, разобраться, что здесь происходит, во-вторых, повидать тебя. Мы вчетвером настоящие друзья, и я хочу, чтобы так оставалось и дальше.

Он хмуро уставился на меня.

— Я не очень-то лажу с твоим братом, Тай. Он последнее время зазнался и считает себя лучше других.

— Ты забыл об одном, Том. Именно ты помог ему выбиться в люди, научил его читать, так же как и меня. Если он достиг чего-нибудь в этой жизни, то во многом благодаря тебе.

Я думал, ему приятно будет это услышать, но он, похоже, даже не обратил внимания на мои слова. Том выбросил окурок.

— Пойдем выпьем кофе, — он поднялся и зашел в дом.

За кофе мы почти не разговаривали, просто сидели друг против друга и молчали. На перегонах и при сборе скота мы с Томом часто проезжали вместе по много миль в таком же молчании и не потому, что нам нечего было сказать, а потому что мы и без слов ощущали связывающее нас чувство товарищества.