Принесите мне голову Айви Покет! - [11]

– Ты та противная девчонка из двадцать четвёртой, у которой язык что помело. – Тут она нахмурилась и даже перестала ковырять в носу. – Погоди-ка! Это разве не ты у нас сбежала?

– Да, дорогая, а вы та тупоумная любительница ковыряться в носу, которая дважды в день приносила мне овсянку. А теперь, когда мы вспомнили друг друга, перейдём к делу.

Она принюхалась:

– Какому ещё делу?

Вот тут-то я и вытащила из кармана фартука корзиночки и развернула салфетку, чтобы разносчица могла полюбоваться лакомством. Она тут же потянулась к пирожным своей грязной ручищей, но я увернулась:

– Не так быстро, жадная вы прорва! Сначала передайте от меня пару слов одной из пациенток.

Она снова потянула носом:

– Да? И кому же?

– Женщине, которая напевает без слов сутки напролёт.

Она пожала плечами:

– Не выйдет.

– Почему это?

– А нет её больше.

– Боже милосердный! – ахнула миссис Диккенс.

Но я уточнила:

– И куда же она подевалась?

– Чтоб я знала. Несколько дней назад её увезли. Прямо посреди ночи. Заковали на совесть, чтоб точно не удрала, и погрузили в какую-то странную карету. – Разносчица мрачно хохотнула. – Ажно четыре охранника понадобилось, чтоб её туда утолкать. – И она снова с жадностью уставилась на корзиночки. – А больше я ничего не знаю.

Её рука словно гремучая змея метнулась вперёд и выхватила пирожные. И толстуха потопала дальше. Мне остались только крошки на салфетке и тяжёлые раздумья.

– Какая неожиданность, – только и смогла сказать я.

Миссис Диккенс умудрилась вместить все наши трудности в один вопрос:

– И что мы теперь будем делать?

Всю обратную дорогу до Теккерей-стрит я размышляла, куда же увезли Анастасию и как мне теперь её отыскать. Я рассмотрела вопрос со всех возможных сторон. Даже вывернула его наизнанку. Перевернула с ног на голову и хорошенько тряхнула. Надавала ему оплеух. Но всё тщетно. Что было в высшей степени странно – ведь обычно я легко нахожу разгадку, недаром у меня все задатки прирождённого русского гроссмейстера. Или, на худой конец, монгольского шашиста.

В итоге не кто иная, как миссис Диккенс, подсказала мне решение. Это случилось тем же вечером за ужином.

Положив мне на тарелку последнюю картофелину, она строго-настрого велела мне её съесть, пока я от истощения не превратилась в тень. А потом сказала нечто очень важное:

– Вот сейчас заглянула в кладовку и подумала: продукты кончились, надо бы завтра пойти на рынок да купить ещё. – Она присела на стул и тяжело вздохнула: – Всё никак не привыкну, что нет у меня больше дома, чтобы вести хозяйство. Старые привычки живучи, верно, деточка?

Тут я вскочила и поцеловала старую клушу прямо в малиновый нос. Не только миссис Диккенс была рабой привычки – семейство Дамблби тоже! Двадцать лет они каждую неделю ездили в Лэшвуд, чтобы встретиться с Анастасией и потребовать у неё ответа, что она сделала с Себастьяном. А когда леди Дамблби умерла, Эстель стала выполнять этот ритуал вместо своей покойной матери.

Так что где бы сейчас ни была Анастасия, можно не сомневаться: Эстель будет навещать её каждую неделю в поисках ответа, который недоступен её разумению.

Поэтому на следующее утро я направилась в Хайгейт, где стоял роскошный особняк Дамблби. Миссис Диккенс была против по трём соображениям. Во-первых, от Эстель следовало ждать беды. Во-вторых, у нас других забот хватало – например, на следующий день должны были прибыть новые жильцы и выселить нас на улицу. И в-третьих, я кашляла всю ночь и утром была бледной, как мешок муки.

Но я настояла на своём – всё равно алмаз Тик-так по-прежнему оставался холодным и безжизненным, так что в Проспу мне было пока не попасть. Разумеется, я вела себя очень осторожно, проявив удивительный талант к скрытности. На мне была потрёпанная шляпка миссис Диккенс, и я умело пряталась в нише напротив особняка Дамблби.

Я приготовилась долго и мучительно ждать. Но этого не понадобилось.

Всего минут десять спустя к крыльцу подкатил экипаж, и из особняка выпорхнула Эстель, окутанная почти осязаемым облаком больших аристократических денег.

Всё в ней ласкало взгляд: нежно-розовое платье, украшенная перьями шляпка в тон, кружевной зонтик от солнца, золотые локоны, волной ниспадающие на плечи. С виду и не скажешь, что чокнутая.

Эстель бросила кучеру пару слов и села в карету. Вот тут-то я и сделала свой ход. Покинув укрытие, я с ловкостью и грацией газели в несколько бесшумных прыжков пересекла улицу и вскочила на запятки. Едва я успела схватиться за скобу для багажа, как карета тронулась. Чтобы не свалиться, требовалось изрядное мастерство, но, к счастью, мне было не привыкать.

Повозка катила дальше по улице, и сердце моё переполнялось торжеством. Скоро я увижу Анастасию! Хотя я по-прежнему не имела представления, где она.

Разочарование моё было жесточайшим.

– Да, мисс Дамблби, ваш заказ готов, – пролепетала молодая продавщица, с благоговением уставившись на богиню в розовых перьях. – Помочь вам донести коробку до кареты?

– Не стоит, – смущённо сказала Эстель. – У меня руки ещё не отказали.

Продавщица захихикала как полоумная.

Как оказалось, карета ехала в Мейфэр. Когда она остановилась, я быстро спрыгнула с запяток и, страдая от боли в усталых руках, спряталась за экипажем. Не успела я затаиться, как Эстель выпорхнула из кареты и скрылась в ближайших дверях. Сердце моё упало. Мы приехали вовсе не к Анастасии, а в магазин одежды! Мне хотелось рвать и метать.