Принцесса Заземелья - [19]

— А если она откажется?! — возмутился Бен.

— В таком случае нужно предоставить Мистае больше времени, чтобы все обдумать. Не настаивай на своем. Она очень своевольная и может ответить отказом, чтобы испытать тебя.

— Испытать меня?! С чего бы ей захотеть меня испытывать?

Ивица проигнорировала этот вопрос.

— Спроси ее мнения еще раз через несколько дней. Если Мисти и тогда откажется, ненавязчиво поинтересуйся, чем в таком случае ей бы хотелось заняться. А потом мягко скажи, что остаться в Чистейшем Серебре и учиться у советника и Абернети — не выход. Она уже слишком взрослая для этого.

Бен ничего не понимал. Зачем нужно ходить вокруг да около на цыпочках, когда можно уладить вопрос одним махом? Он никак не мог перестать воспринимать Мистаю как обычную пятнадцатилетнюю девчонку, ребенка по сути, несмотря на все ее таланты и необычайно высокий уровень развития. Король считал, что его дочь не может действовать независимо и принимать самостоятельные решения. Особенно если они могут повлиять на всю ее дальнейшую жизнь. Ведь Мистая сама навлекла на себя все эти неприятности — она не соблюдала правила Кэррингтона, из-за чего администрация была вынуждена отправить девочку домой. Дочь должна быть благодарна уже за то, что Бен не настаивает на ее немедленном возвращении в школу. Непослушная девчонка должна быть счастлива выполнить любую его просьбу после такого проступка!

Ивица посоветовала мужу вообще ничего не предпринимать как минимум неделю, чтобы позволить Мистае обустроиться без напряженного обсуждения ее дальнейшей жизни. Она должна немного отдохнуть, так что короткие каникулы не помешают. Пусть пока занимается чем хочет, а потом уже можно и обсудить, чего она ожидает от будущего.

— Мне кажется, ей это сейчас очень нужно, — улыбнулась сильфида и склонилась к мужу, чтобы поцеловать его. — Не забывай, чья это дочь.

Бен и так все прекрасно помнил, он попросту не понимал, при чем здесь это. Ивица то и дело повторяла эти слова, но король не видел в них смысла. Напротив, раз Мистая его дочь, значит, она должна походить на отца гораздо больше.

В любом случае спорить Бен не стал. Он сказал советнику и Абернети, что они с женой обдумали их предложение, сочли его вполне подходящим и вскоре поговорят об этом с Мистаей. Король попросил друзей до этого момента ничего не рассказывать девочке. Оба, похоже, были ничуть не против, но украдкой обменялись взглядами, когда Бен заметил, что, по сути, торопиться некуда.

Следующая неделя пролетела очень быстро. Король был занят своими обязанностями, которые включали пересмотр нового плана водоснабжения, воплощение которого пришлось отложить из-за лордов Зеленой Долины, настоящих феодалов, не желавших сотрудничать, даже несмотря на прямой приказ короля. Он прекрасно знал, к чему это приведет, — придется лично отправиться в Долину или, по меньшей мере, послать туда своего представителя. Но Бен не спешил. В конце концов, это их земли, их владения, и нужно дать лордам шанс самим решить внутренние проблемы. К тому же пошли новые жалобы на кыш-гномов — несколько групп начали показываться в тех местах, где им были не слишком рады (в общем-то так было почти везде), но в особенности в тех районах Заземелья, где еще вчера этот шустрый народец не рискнул бы появиться. Данная проблема тоже требовала внимания одного из приближенных — вероятно, советника или Абернети, — которому придется посетить несколько уголков страны, где бесчинствовали мелкие паршивцы. Иногда Бен очень жалел, что не может просто выделить участок земли и населить его этими чертовыми гномами, но, увы, по самой своей природе это был кочевой народ, поэтому вряд ли подобный план сработал бы. В том, что касалось кыш-гномов, вообще мало что могло сработать.

Мистая не давала больше поводов сердиться на нее. Она почти не попадалась на глаза отцу и занималась какими-то своими делами. Даже советник и Абернети признались, что редко видят принцессу, так как она ни разу не попросила у них помощи или совета. Никто не знал, чем девушка занята, но до тех пор, пока она никому не мешала и не доставляла никаких неприятностей, Бен был готов позволить дочери развлекаться в свое удовольствие.

За все это время произошло лишь одно странное событие. Сапожок, придворный гонец и самопровозглашенный телохранитель его величества, попросил прощения за то, что подвесил к дереву кыш-гнома. Он, изъясняясь на странном и почти непереводимом языке кобольдов, пообещал больше так не поступать без королевского разрешения, но объяснять, что сделал маленький негодяй, не стал. Сапожок лишь старательно оскалил зубы, дабы произвести нужный эффект, а затем удалился. Бен не имел ни малейшего представления о том, что кобольд имел в виду, и пришел к выводу, что лучше ему не знать.

Семь дней спустя, когда король собирался просветить Мистаю насчет перспективы отправиться в Либирис, к воротам замка подошел Легуж из Риндвейра и потребовал аудиенции у его величества.

Подобные визиты никогда не были для Бена радостным событием. Отец гостя, Каллендбор, был лордом Риндвейра, самого большого поместья в Зеленой Долине, и довольно серьезным и опытным противником, который сделал все, что было в его силах, дабы предотвратить воцарение нынешнего короля Заземелья. Пять лет назад, однако, Каллендбор перешел все границы, заключив союз с Ночной Мглой, чтобы избавиться от Бена и заставить Мистаю поверить, будто на самом деле она является дочерью ведьмы. План провалился, и лорд поплатился жизнью за свое предательство.