Принцесса в академии. Суженый - [10]

Он стоял в центре зала спиной ко мне, сцепив руки за спиной. В воздухе вокруг парили черные столбики свечей, на конце которых трепетали синие лепестки пламени. Я вдруг обнаружила, что одета как для бала: роскошное платье из кремового шелка, расшитое крошечными искорками алмазов и жемчужин, из-под пышных юбок, похожих на многослойное суфле, выглядывают носки атласных туфелек, рукава у наряда буфами, и в прорезях проглядывает серебристая подкладка, к корсажу приколота черная роза, припорошенная сединой изморози.

Стоящий спиной шевельнулся, и мое сердце гулко заколотилось. В груди начал нарастать жар, как будто там разгоралось пламя, плавя восковые ребра. Пальцы вспотели, а черная роза на корсаже начала распускаться. Я хотела позвать его по имени, но из горла вырвался только тихий всхлип, похожий на вздох. Мужчина начал поворачиваться, одновременно протягивая руку. Я протянула свою, чувствуя, что если наши пальцы соприкоснутся, то я сгорю… За секунду до того, как это произошло, меня разбудил шорох, совсем тихий, но я подскочила так, словно над ухом протрубили военный марш.

— Магнус! — прошептала я, вглядываясь в маленькую тень, скользящую вниз по стене.

* * *

Паук шустро перебирал лапками. Пока он спускался, я потерла глаза кулаком, прогоняя остатки сна, и убедилась, что остальные спят.

Клочок неба за окошком посерел, подернувшись ожиданием рассвета, значит, скоро утро. Я успела заметить, как снаружи мелькнул яркий лоскуток — Арахна улетела.

— Ну как? Есть новости? Ты его нашел? Передал послание?

— Нет, не передал, я его не видел.

— Что? Почему? Мы опоздали, он улетел? — Я едва сдержалась, чтобы не перейти на крик от отчаяния.

— Он все еще в Потерии, Оливия.

— Откуда ты знаешь, если не встречался с ним?

— Мне удалось выяснить, что на это имя на завтрашнюю ночь зарезервирована комната в гостинице над «Наглой куропаткой».

— Только на одну ночь?

— Да. Кстати, вот, не решился ее оставлять. — Он протянул мне визитку.

Я машинально взяла ее и сжала виски.

— Значит, завтра, вернее, уже сегодня, у нас будет последний шанс с ним связаться. Тебя никто не видел?

— Раз или два чуть не засек патруль, — Магнус передернулся от воспоминаний, — и все из-за этого… — Он потряс лапкой, на которой поблескивал обрывок нитки. — Но не мне жаловаться, я хотя бы размялся на воле. — Он посмотрел на спящих за решеткой товарищей. Их силуэты были едва различимы отсюда.

— Хорошо, что ты успел вернуться до утреннего обхода. Я боялась, что они обнаружат пропажу, начнутся расспросы…

— Мы с Арахной уже давно вернулись, но не меньше часа плутали в поисках нужного окошка, их тут столько! Еле вас нашли. А как вы? Есть какие-нибудь новости?

— Не особо.

Я пересказала ему разговор с Уинни.

— И как же заносчивые засранцы понимают свободу? Уйти в закат, бросив королевство на произвол судьбы?

— Понятия не имею… Но есть все шансы, что очень скоро мадам Лилит избавит его от королевства, вот только вряд ли подарит взамен свободу.

— А, может, это был бы не самый худший вариант? — задумчиво произнес Магнус, но под моим взглядом развел лапками. — Ладно-ладно, я так, мысли вслух. — Он повернулся туда, где спала Уинни. — И это она подсказала? Никогда бы не подумал, что Уинни… фред, — иронично добавил он, — умеет читать между строк.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мы с Арахной выбирались из дворца, то мельком видели их с Марсием в одном из окон. Со стороны выглядело как обычная ссора и взаимные оскорбления. А они, оказывается, обсуждали философские вопросы свободы.

Я тихонько прыснула в кулак и покосилась на гоблиншу, но ее дыхание было по-прежнему ровным. Она только пробормотала что-то во сне и перекатилась на другой бок.

— А о чем они говорили? — полюбопытствовала я.

— Что-то про грифонов, мерзких лгунишек и танцы на столе.

Мои брови прыгнули на лоб домиком:

— Танцы на столе?!

Я невольно представила Марсия, танцующим на стойке в «Наглой куропатке».

— Подробностей не знаю, — продолжил Магнус, — мы с Арахной не стали задерживаться.

— А что с грифоном?

— Какая-то давняя история, — отмахнулся паук. — Уинни обвиняла Марсия в убийстве новорожденного грифона, а тот ее — в обмане. Там еще фигурировали бусы.

— Марсий убил детеныша грифона?! — Я содрогнулась, и зародившееся было к нему сочувствие погасло. Кем нужно быть, чтобы убить новорожденное существо! Может, отец Марсия был не так уж далек от истины, назвав его чудовищем?

— Его Величество все отрицал, утверждая, что отпустил его. А как оно там было на самом деле…

Магнус передернулся, приподнял натирающее колечко и устало почесал лапку.

— Кстати, ты знала, что грифоны издавна считаются символом свободы?

— Впервые слышу… — Я пожевала губу и обдумала остальное. — Еще упоминались бусы, говоришь?

Уинни даже во сне сжимала дешевое украшение, привлекшее мое внимание накануне вечером. Тогда она спрятала его под платье, но ночью непроизвольно вытащила и намотала на палец. Прежде мне казалось, что бусины из металла, теперь же, приглядевшись, я могла вполне уверено сказать, из какого — из чугуна.

— Свобода, мертвый детеныш грифона, чугунные бусы и танцы на столе — негусто, — резюмировала я.