Принцесса в академии - [25]

Но тот уже выместил раздражение и снова натягивал перчатку. По лицу разлилось удовлетворение.

– Нет, ты это видишь? Видишь? – повторяла я, дергая Озриэля.

– Вижу, – коротко отозвался он.

Профессор поднял на Марсия раздраженный взгляд:

– И что теперь прикажете с ним делать?

– Можно отлить на сувениры, – предложил тот. – Как вариант, насадить голову на пику и выставить на воротах – для устрашения врагов.

Его приспешники заискивающе захихикали.

– Очень смешно, – сухо резюмировал профессор. – Придётся побеспокоить вашего отца и пригласить придворного мага.

– Валяйте, – зевнул Марсий. – У отца этих челобитных – хоть бумажный дворец строй. Но через годик-другой дойдёт очередь и до вашей записки.

– Я не потерплю, чтобы…

Чего именно не потерпит профессор Гудинаф я так никогда и не узнала, потому что Озриэль вывел меня в коридор.

Глава 6 О том, как нас с Озриэлем почти научили летать

Перерыв ещё не начался, и повсюду стояла торжественная тишина, нарушаемая лишь гулом учебного процесса за закрытыми дверями.

Ифрит остановился и встряхнул меня.

– Тебе как, лучше?

– Да… – выдавила я. – Кто Марсий такой?

– Наследный принц.

– Наследный кто?

– Сын короля.

– Хочешь сказать, будущий правитель Затерянного королевства?

– Именно.

– То есть он принц, который учится на принца?

– Ну, вообще-то никому не положено знать, кто он. Марсий здесь инкогнито.

– Но все об этом знают?

– Ага.

– Он отлично умеет не выделяться.

Мы двинулись дальше по коридору.

– По правде сказать, тут не только его вина: трудно не выделяться, когда к тебе приставлены телохранители, а под апартаменты отвели целый этаж.

– А что с его рукой?

– Руками, – поправил Озриэль. – Он превращает в чугун всё, к чему прикасается. У него даже прозвище есть – Чугунок. Только об этом тсс-с-с-с.

– Но оно всем известно?

– Точно.

– Чугун, значит… полезное свойство! И дворцовые кухарки всегда при кастрюльках. Хотела бы я такие ручки…

– Уверена?

Я взглянула вниз, на наши с Озриэлем переплетенные пальцы, и промолчала, а потом тихонько высвободилась.

Мы ещё немного прошагали в тишине.

– Что-нибудь почувствовала в аудитории? – спросил он, когда мы спустились на несколько этажей ниже.

Я покачала головой:

– Нет.

– Точно? Совсем-совсем ни к кому? – участливо осведомился ифрит.

– Точно.

– Жаль, – сказал Озриэль, и его лицо просветлело.

– Хотя нет, погоди, мой последний напарник…

– Это не то, – отмахнулся ифрит. – Я же предупреждал не приближаться к Сиду Туатскому.

– Да, только не сказал, который из них он!

– Я же показывал! – оправдывался Озриэль.

– Взмахи руками не считаются. Так кто Сид такой? Он обещал покатать меня на хрустальной ладье и искупать в неге.

– Так и сказал? – прыснул Озриэль.

– Смысл был примерно таким. Я, знаешь ли, точно не запоминала. В последнее время слишком много народа перебывало в моей голове. Пора опись проводить.

Я резко остановилась:

– Озриэль! Он знает, кто я.

– Не знает, – успокоил ифрит. – Сид не умеет читать мысли – только забираться в них. Считай его кем-то вроде фея.

– А откуда он?

– Описание страны было довольно точным.

Я сделала вид, что задумалась:

– Пиры, танцы, бессмертие… Может, ещё не поздно вернуться в аудиторию?

– Не вариант, – подхватил Озриэль. – Он только обещания раздаёт, но попасть туда могут лишь подобные ему.

– Я не много потеряла. Зачем мне парень, который пудрится?

* * *

В лекарскую башню мы, разумеется, не пошли. На этот раз я провела беседу с большей пользой, вызнав у Озриэля всё, что могла, про академию. По сути, она была чем-то вроде мужского аналога пансиона для благородных девиц. Тут студентов учили обращаться с оружием, вести себя в обществе, прививали знания в разных областях, с упором на те или иные предметы, в зависимости от выбранного направления. По официальной версии, Марсия сюда поместили именно с этой целью. По слухам же, случилось это после того, как его отец обзавёлся парком чугунных скульптур. Придворный маг потом несколько месяцев расхлебывал кашу, а его величество собственноручно рассылал письма с извинениями семьям аристократов и грозился лишить единственного сына права на престол в пользу дальнего родственника. Король, видимо, надеялся, что здесь отпрыска научат сдержанности. Я вспомнила гордый профиль с портрета на стене в лавке мадам Гортензии. Вроде не похож на наивного…

Как оказалось, помимо Марсия, здесь учились и другие принцы – те, что прибыли из других королевств и земель. Правда, среди них больше не было ни одного наследного, и монаршья кровь подчас исчислялась каплями. Например, Озриэль, в сущности, тоже являлся принцем с туманной перспективой стать когда-нибудь королем, в случае кончины остальных восьмидесяти двух претендентов на престол, включая его шестерых братьев и отца. Таким образом, часть поступающих в академию изначально являлись принцами по происхождению, другие – нет, но все без исключения выпускались отсюда с соответствующим титулом и дипломом. Что касается юношей королевских кровей, они учились в Принсфорде в основном из соображений престижа – чтобы завести полезные знакомства, ну и для отшлифовки светских навыков, но в целом заранее знали, что их будущее обеспечено. Им раскрывали гостеприимные объятия факультеты доблестных защитников и магической дипломатии.