Принцесса тьмы - [42]

Сэд невольно залюбовалась игрой бликов и оттенков, неповторяющимся изяществом рисунка, чистотой тщательно подобранных и искусно ограненных камней, богатством фантазии и мастерством неведомых умельцев.

- Выбери себе любое украшение. - Мэр сопроводил свой порыв щедрости царственным жестом.

- Нет-нет, не сейчас, - поспешно ответила Сэд, отворачиваясь от сундучка.

- А я хочу сейчас! - стоял на своем мэр. - Я так решил. В честь твоего чудесного пробуждения. Доставь мне удовольствие... Ну хорошо, я выберу сам.

По тому, как он по-хозяйски подошел к сундучку, как извлек почти со дна маленькую высокую шкатулку, видно было, что содержимое сундуков он знает наперечет, что над этими сокровищами он проводил многие и многие часы.

Мэр открыл шкатулку. В ней лежал огромный, оправленный в платину изумруд. Его уютное панбархатное ложе обвивала золотая цепь с вкраплениями мелких алмазов. Он собственноручно надел бесценное украшение на шею супруги и, отстранившись, окинул ее оценивающим взглядом.

- Великолепно. Бесподобно. Вы словно созданы друг для друга! А как он подходит к твоим глазам! - удовлетворенно отметил мэр. - Изумруд в 23 карата! Сам измерял. Я хочу чтобы ты его никогда не снимала... А теперь примерим вот это.

В его руке кровавым багрянцем полыхнул широкий золотой браслет. В следующий миг браслет наручником защелкнулся на ее тонком запястье. Он представлял собой две сплетенные орхидеи, рубиновые лепестки которых переливались всеми мыслимыми оттенками - от бордовых и яркоалых до нежно-фиолетовых и почти прозрачных.

- Боже, какой он тяжелый, - без энтузиазма проговорила Сэд, разглядывая свое новое украшение.

- Еще бы! 96 рубинов по два карата каждый! И это еще не все. - Источая самодовольство, мэр продолжал осыпать ее своими щедротами. - Брилиантовые серьги русской императрицы. Хороши, не правда ли? Взгляни, какая огранка! Какая игра! Теперь они твои. Стой смирно, не сопротивляйся! - И мэр сам вдел серьги в ее уши. - Сколько раз я мечтал о том, чтобы эти великолепные вещи покинули свои темные сундуки, чтобы они воссияли на живой человеческой плоти... На тебе, Сэд! Чтобы все могли увидеть, как сказочно мы богаты. - Отступив на шаг, он снова внимательно оглядел ее. - Вот теперь я доволен. Вот теперь ты - настоящая царица, кем тебе и подобает быть при таком муже.

- Я чувствую себя новогодней елкой, а не царицей, - пожаловалась Сэд.

- Признаться, я ожидал от тебя других слов, - нахмурился мэр. - Но, как бы ты там себя не чувствовала, я запрещаю тебе снимать их. Они должны быть на тебе, когда мы начнем перебираться Наверх. Мало ли что может случиться с нашим багажом. А эти украшения - целое состояние, которое, в случае нужды, позволит нам безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.

“ Так вот, значит, зачем он нацепил на меня все эти побрякушки, - сообразила, наконец, Сэд. - Вот чем вызвана его неожиданная щедрость. Личный, ходячий капитал. Ай да земляной червь! Я и не предполагала в нем такую, чисто земную практичность.”

- Но это, как я сказал, лишь в случае нужды. - Мэр продолжал делиться с нею своей, долго и тщательно вынашиваемой идеей. Теперь его голос звучал напыщенно и торжественно.- Я хочу, чтобы ты, как самый близкий мне человек, знала, что эти сокровища значат для меня... для нас. Мы заберем их с собой Наверх. Мы станем самыми богатыми людьми в мире. И мир покорится нам. Мы будем диктовать ему свою волю.

Губы ее искривились, то ли в усмешке, то ли в гримасе. Она отвела взгляд, чтобы не выдать свои чувства, и заторопилась:

- Хватит уже. Вернемся. Здесь слишком душно.

ГЛАВА 18

Ровно в 9:00 скуластое, землистого цвета существо пригласило супругов к завтраку. Весь уклад их, так называемой, семьи теснейшим образом зависел от просмотренных по видео или телевидению фильмов. Если в последнем фильме глава семьи был груб и деспотичен, мэр начинал подра- жать ему. Насмотревшись на сентиментального сладкоречивого героя, он тотчас перевоплощался,становился галантным и внимательным, говорил жене и дочери комплименты. В настоящее время их отношения (внешние, разумеется) мало чем отличались от отношений в добропорядочной бразильской семье из бесконечно длинного телесериала.

Сегодня, как и каждое “утро” из года в год, все трое чинно восседали за огромным дубовым столом со свечами, на резных, с высокой спинкой стульях. Бледноликое кривоногое существо в кружевном переднике, с головой, обмотанной полотенцем на манер средневековой рабыни, разливало кофе со сливками в золоченые тонкостенные чашечки, разносило на серебряном подносе пирожные и сдобные булочки. Сэд, вопреки обыкновению, ни от чего не отказывалась, ела много и с аппетитом.

- Мама! Тебя не узнать! - не выдержала Найт, не спускавшая глаз с невиданных украшений матери. - Да ты оказывается красавица! Как же я раньше этого не замечала.

- Без тепла и света чахнут не только цветы, но и люди, - ответила женщина, отпив золотисто-оранжевого сока из хрустального бокала.

- А вот мои цветы не чахнут никогда, - возразила Найт. - Потому что они каменные.

- Хотелось бы сказать: рада за тебя. Но это не так. Что ты собираешься делать после завтрака?