Принцесса Шиповничек - [50]

И они вместе схватили протянутую руку Йозефа.

* * *

Через три дня была свадьба. Хупу сделали из палок и листьев, скрепленных вьющимися растениями. Лесорубы, Ребе и Йозеф встали по углам хупы, чтобы вести невесту. Среди партизан нашелся и настоящий раввин, в течение многих месяцев жизни в лесах каким-то чудом сохранивший белый талес с бахромой. Он произнес под хупой положенные слова, как помнил, потому что молитвенника у него не было. Те, у кого не нашлось кипы, покрыли головы самодельными шапочками из коры. Женщин в отряде было немного. Они соорудили себе шали из нижних юбок, а одна даже сплела свадебную вуаль из кисточек талеса.

Невеста получила новое имя: Ева.

– Потому что, – сказал раввин, – ты первая женщина, которая выходит замуж в лесу и потому что Кшенжничка не еврейское имя.

Жених назвал свое настоящее имя – Арон Мандельштейн.

Петь не стали – это было слишком опасно. Но когда раввин объявил их мужем и женой перед лицом Господа и жених поцеловал невесту, осторожно, но со всевозрастающим пылом, по рядам разношерстной лесной компании пробежал шепоток: «Мазл тов». Лесовал объяснил Йозефу, что это значит «желаю счастья».

– Мазл тов, – повторил Йозеф, хотя его глаза застилали слезы. Он поскорее отвернулся, чтобы не видеть всеобщего счастья.

Потом они танцевали – мужчины с мужчинами, женщины с женщинами, жених с невестой. Танцевали на лесной поляне, без музыки, лишь опавшие листья шуршали под ногами.

Йозеф стоял в стороне, прислонившись к дереву, и вспоминал Париж, Вену, Берлин. Вспоминал Алана и прошлую жизнь, которая никогда не вернется.

На рассвете девять человек ушли назад в Хелмно. Из жизни в смерть. Было это в конце ноября сорок третьего года.

Лес поздней осенью казался серым. Птиц почти не осталось. Небо хмурилось, собирался дождь. Отряд вышел на редколесье меньше чем в километре от полей рядом с Хелмно. Они не знали, что за год, прошедший с тех пор, как они покинули эти места, лагерь был расформирован, а потом восстановлен. Год назад они вытащили Принцессу из могилы, и с тех пор поток людей в Хелмно из Лодзинского гетто только возрос. В поле был выстроен крематорий. Тем самым снялась проблема избавления от трупов и одновременно упростилась утилизация золотых зубов и коронок. Охраны стало во много раз больше.

Они этого не знали. Но если бы знали, все равно не повернули бы назад.

Они сделали привал на берегу Нарева, чтобы вымыться: сначала мужчины, потом девушка. Не столько ради чистоты, сколько ради укрепления боевого духа. Каждый опустил руки в воду и смочил голову. Ребе мыл руки снова и снова, бормоча молитвы на иврите. Потом они выбрались на берег, чтобы дать возможность Принцессе в свою очередь подойти к воде.

Она спустилась к реке, нагнулась, чтобы умыться, и тут треск пулеметов взорвал серую тишину.

Лесовал пал первым, ткнулся лицом в жесткую землю, на него упал Ребе. Следующим был Арон – Мститель. Падая, он издал странный звук – полухрип, полуплач. Ясень и Рябина бросились на землю и попытались к нему подползти, но пули сразили их одновременно. Им раздробило головы – теперь никто не смог бы их узнать.

Йозеф стоял немного в стороне. У него была секунда, чтобы попытаться спастись. Он кинулся к реке и так никогда и не узнал, что случилось с остальными. Пуля попала ему в ногу, он скатился с обрывистого берега и рухнул рядом с Кшенжничкой. Она все еще стояла у самой реки. Он толкнул ее в холодную воду и прыгнул следом.

Девушка кричала, звала Арона, пыталась выбраться, но Йозеф схватил ее и удержал. Отчасти, чтобы спасти от смерти, но еще и потому, что в голове у него не осталось ни одной мысли и он был слишком напуган, чтобы выпустить ее из рук. Река их подхватила, и они поплыли, обняв друг друга, вниз по течению. Продрогшие до костей, но живые.

Река сделала несколько поворотов. Кшенжничка и Йозеф наконец ухитрились выбраться на берег. Девушка тянула Йозефа – пулей ему раздробило правую голень. Ругаясь и волоча его за собой, она дотащила Йозефа до леса.

Ночью они прижимались друг к другу, не из любви, а ради тепла, и до утра плакали по погибшим. Особенно по Арону.

Девушка перевязала Йозефу рану, наложила шину. Ей удалось не потерять нож, который висел у нее на поясе в прочном чехле. Но ни она, ни Йозеф не сумели сохранить оружие.

Как долго они брели по лесу – несколько дней или несколько недель – Йозеф так никогда и не узнал. Его почти все время лихорадило. Все путешествие вспоминалось ему как в бреду. В голове застряла только одна картина: он лежит на спине, смотрит сквозь листву и видит падающие звезды. Когда первые звезды коснулись его лица, Йозеф понял, что это снег.

Недели через две после того, как они наткнулись на партизанский отряд, жар уже спал, нога, хоть и криво, но срослась. Однажды Йозеф по привычке искал Кшенжничку. Ее нигде не было видно. Теперь, когда ее не было рядом, он сразу впадал в панику. Спросил о ней каких-то женщин. Ему указали тропинку, по которой пошла девушка, и он похромал за ней.

Он нашел ее на маленькой полянке. Она стояла на коленях и, казалось, плакала. Но нет – ее просто тошнило. Девушка вырыла маленькую ямку и вела себя очень спокойно и разумно.