Принцесса разыскивает горошину - [46]

— И какой же? — Если честно, обращение «тетенька» неприятно резануло мне слух.

— Деньги, старушка, деньги! Эти грязные, липкие бумажки! Подумать только, ведь сплошная антисанитария, а народ-то как западает. Причем поголовно, буквально от мала до велика.

— Ну ладно, деньги так деньги, — не стала я спорить, тем более что аксиомы в доказательствах не нуждаются. — Значит, и Маратика за то же самое укокошили? За антисанитарию?

— И Маратика, — невозмутимо подтвердил Димыч.

— И все-таки хотелось бы все же побольше конкретики, — высказала я обоснованную претензию. — Чья, к примеру, эта зажигалка? Маратикова?

— Сомневаюсь, — замотал головой Димыч. — Не тот у него масштаб, чтобы сигары курить.

— Ты так думаешь? — Я внимательно изучила сосредоточенный Димычев профиль. Интересно, откуда у него такие обширные познания в самых различных областях? Ведь, по сути, заурядный бомж, ну или полубомж, если принять во внимание якобы прабабкину дачу и развалюшный «Форд», а какую осведомленность при случае демонстрирует. И в фондюшницах разбирается, и в специальных зажигалках для сигар, о существовании которых я, к примеру, и не подозревала. Глядишь, так и померла бы в неведении, если бы однажды не столкнулась с Димычем на узкой дорожке, а точнее сказать, на пыльном чердаке.

Короче, вы как хотите, а лично я могу найти лишь одно объяснение этому феномену: любой московский бродяга по широте кругозора при желании запросто даст фору чугуновской домохозяйке.

— Да, именно так я и думаю, — Димыч словно специально меня интриговал, — не того полета он птица. Как говорится, не вхож. Такие «адские машинки» у нас на заказ делают, для избранных…

— Слушай, а откуда ты все это знаешь? — не выдержала я.

— Прессу читаю, — хмыкнул он, — увлекательное занятие, кстати сказать, и полезное. Чего там только не напишут. И во всех подробностях. Кто, с кем и сколько раз… — С этими словами он сунул руку под рубашку, достал, нет, не пистолет, а мобильник и разочарованно присвистнул. — Тьфу ты, зараза, батарейки сели. А я-то думаю, чего он молчит все время?..

— А тебе, конечно, нужно срочно позвонить в Кремль, — предположила я, раздосадованная его колкими хохмочками.

— Типа того, — заржал Димыч.

— Ну и темная ты все-таки личность, — процедила я сквозь зубы, а про себя решила: «Ну как ты, так и я».

* * *

И все-таки я не стерпела. Предприняла еще одну попытку проникнуть в личную жизнь Димыча под благовидным предлогом простого женского любопытства. Уже на прабабкиной даче. Когда мы на пару сооружали скорый ужин из тех продовольственных припасов, которые не успели протухнуть со вчерашнего дня. Димыч как раз разводил костер, а я нанизывала сосиски на шампур, предварительно тщательно их обнюхивая.

— Ты, кажется, говорил, что у тебя сестра имеется? — напомнила я Димычу. — К тому же с собственной фондюшницей. Ну и как она поживает?

— Кто, фондюшница? — конечно, прикинулся он идиотом.

— Нет, сестрица твоя!

— Да ничего, вроде не голодает.

— Не голодает! — Я дала волю эмоциям. — А чего ж ты тогда бомжуешь?

— А ты? — Он хитро блеснул глазом.

— Как будто ты не знаешь! — Это что же получается: нашим же салом и нам по мусалам? — Во-первых, у меня муж — кобель, во-вторых, я вынуждена скрываться от киллеров, а в-третьих… — Я запнулась. А что, собственно, в-третьих-то? Вроде бы и двух уже перечисленных причин с прицепом хватает.

— А в-третьих, — с самой широкой улыбкой продолжил Димыч, — тебе так больше нравится.

— Чего несешь, полудурок? — Я чуть на шампур его не нанизала. Вместо сосиски. — Соображай хоть иногда!

Нет, но ляпнет же, барбос! И как у него только язык поворачивается? Мне, видите ли, так больше нравится! Ага, как же, всю жизнь мечтала ночевать на топчане чьей-то покойной прабабки и питаться полупротухшими сосисками! А также прощаться с жизнью при каждом шорохе… А впрочем, впрочем… Вынуждена признать, что все вышеперечисленное какое-никакое, а разнообразие.

В такой-то нервной обстановке у нас и прошел ужин. Я еще пару раз закидывала удочки насчет Димычевой сестрицы, а он отделывался шуточками да ухмылочками.

— Она тебя что, из квартиры выгнала? — добивалась я.

— Да мне там просто надоело, — это все, что выжал он из себя.

Негусто, прямо скажем. А я еще обязана доверять этому типу, хотя бы потому, что кому же еще? У меня же теперь ни мужа, ни подружки. Остается еще один вариант — милиция, — но как-то этот вариант меня не вдохновляет.

— Слушай, а ты в милицию не ходил? — пришло мне в голову поинтересоваться у Димыча.

— Зачем? — Он даже подавился.

— Хотя бы насчет Власты. Тем более что ты сомневаешься в ее самоубийстве.

— И что толку? — пожал плечами Димыч. — Сам-то я не ходил, но через сведущих людей интересовался. Так вот, никому это не нужно, чего-то там выяснять. У них конкретных убийств выше головы, а тут еще ищи доказательства, что жертве кто-то помог. Я решил сам во всем разобраться. А вот чего ты в милицию сразу не потопала, Я, честно признаться, сильно удивляюсь…

— Я? Сперва так испугалась, что даже не сообразила. А после подумала, поздно уже. Еще подозревать меня начнут, раз я сразу не заявила. И потом, представь, какие бы у них рожи стали после моего рассказа со всеми подробностями. Наверняка поинтересовались бы, не состою ли я на учете в психушке.