Принцесса науки - [36]

Все газеты уже прокричали о моем приезде: профессоры и та публика, с которой мне до сих пор приходилось встречаться, относятся ко мне крайне дружелюбно; многие, в особенности барыни, даже восторженно.

…Жизнь в Стокгольме очень патриархальная, но вовсе не дешевая. По-моему, здесь все гораздо дороже, чем в Петербурге. Квартира, стол и отопление обходятся мне 150 крон в месяц, около 85 рублей на наши деньги. Все туалетные вещи, которые иногда приходится покупать, стоят ужасно дорого…»

Нелегко приходилось Софье Васильевне в Стокгольме с ее весьма стесненными средствами, и она почувствовала себя вознагражденной за все неудобства только после первых прочитанных лекций.

Ковалевская читала специальный курс по уравнениям в частных производных, и эти лекции принесли ей славу. Теперь никто не мог сказать, что женщина не способна учить математике. После окончания семестра студенты специально сфотографировались всей группой и преподнесли эту карточку своему профессору. Софья Васильевна была очень тронута.

Успех Ковалевской был так велик, что несколько богатых людей решили вносить по 800 крон ежегодно, чтобы она могла получать жалованье в четыре тысячи.

Так продолжалось до 1 июля 1884 года, когда Ковалевская была окончательно утверждена в звании профессора Высшей школы на пять лет и, главное, с твердым окладом. У одних это вызвало восторженное одобрение, у других — злобные нападки. Не остались равнодушными даже люди, далекие от науки. Так, известный шведский писатель Август Стриндберг написал статью, в которой, как говорила Ковалевская, доказал так ясно, «как дважды два четыре, насколько такое чудовищное явление, как женский профессор математики, вредно, бесполезно и неудобно». И хотя она с присущим ей юмором добавляла: «Я лично нахожу, что он прав», ее глубоко задело утверждение Стриндберга, что ее пригласили лишь из любезности, как женщину, и что в Швеции есть немало лучших математиков мужчин.

За восемь лет Ковалевская прочитала в Стокгольмском университете двенадцать курсов по самым различным разделам высшей математики. И всегда она знакомила слушателей с новейшими исследованиями этого раздела. Для этого надо было очень много заниматься самой, читать специальную литературу, постоянно быть в курсе всех событий в ученом мире.

Вместе со своим другом профессором Миттаг-Леффлером Софья Васильевна редактировала основанный им журнал «Акта математика», привлекала к сотрудничеству в нем ученых Германии, Франции и России.

Кроме чтения своих лекций, Ковалевской приходилось заменять заболевших профессоров, а для этого надо было отлично знать предмет. Однажды Софья Васильевна написала шутливую записку Миттаг-Леффлеру, который сам был болен: «Математический факультет было бы правильнее назвать математическим лазаретом. Одна я гожусь на что-нибудь».

Ковалевская годилась на многое. Когда умер профессор механики, Миттаг-Леффлер предложил отдать его курс Софье Васильевне. Ученый совет долго не соглашался, но Миттаг-Леффлер настоял на своем. И Ковалевская отлично читала механику, шутливо называя себя «профессором в квадрате».

Но тем не менее она решительно возражала, когда Миттаг-Леффлер захотел выдвинуть ее в академики Стокгольмской академии наук. Не потому, что считала себя недостойной чести, а просто опасалась, что с получением звания академика число ее врагов, без того большое, еще увеличится.

Наряду с упорными занятиями, наряду с преподавательской и редакторской деятельностью Ковалевская в Стокгольме искала и находила интересных людей. Несмотря на свою застенчивость, она не могла жить без интересных собеседников, без споров на всевозможные темы. Ей это было необходимо как хлеб, как воздух.

А в Стокгольме такое общество образовалось вокруг сестры Миттаг-Леффлера Анны Шарлотты Эдгрен-Леффлер. Они стали большими друзьями — русская ученая и известная шведская писательница, хотя трудно было представить двух более несхожих людей.

Анна Шарлотта казалась олицетворением силы и спокойствия. Высокая блондинка, со спокойными голубыми глазами, она все делала не торопясь, больше слушала, чем говорила, а когда говорила, то не позволяла себе ни на йоту отклониться от темы. И рядом с ней маленькая, живая Ковалевская, готовая спорить по любому поводу, спорить горячо и так, что все умолкали, слушая ее. Недаром шведы называли ее «Микеланджело разговора». Анна Шарлотта и познакомила Ковалевскую со многими замечательными людьми.

Среди них был известный путешественник Адольф Эрик Норденшельд. Он первый из всех достиг Азии с севера, проплыв через Северо-восточный проход, и затем он пытался пересечь с запада на восток Гренландию. Норденшельду это не удалось, и теперь его мечту собирался осуществить Фритьоф Нансен, тогда еще совсем молодой путешественник. Этот его план вызвал бурное возражение у «здравомыслящих» людей, а Нансен невозмутимо готовился к экспедиции. Вот тогда-то с ним и познакомилась Ковалевская. Они сразу заинтересовались друг другом. Часто встречались, подолгу беседовали, спорили. Нансен был отличным собеседником. В нем чудесным образом уживались северная суровость и неожиданный юмор. Да и сам его облик викинга импонировал Софье Васильевне.