Принцесса науки - [2]

Из Главного совета женских средних учебных заведений в гимназии срочно разослали важный секретный циркуляр: «Вследствие появившихся в новейшее время заграничных сочинений, в которых ясно видно стремление к материализму, внимание всех начальствующих лиц должно быть обращено на то, чтобы естественные науки преподавали не иначе, как с всегдашним указанием на премудрость божью, как единственный источник блага».

Однако принятые строгие меры не помогли; несмотря на все препятствия, многие женщины и девушки продолжали стремиться получить высшее образование. Они старались использовать для этого каждый удобный случай. Когда в декабре 1867 года собрался первый Всероссийский съезд естествоиспытателей и врачей, писательница и переводчица Е. И. Конради зачитала обращение к ученым с просьбой разрешить женщинам посещать университет. Хотя съезд всячески приветствовал эту идею, практически ничего не изменилось. Тогда женщины решились на крайнюю меру — подать петицию правительству об открытии женского университета. Более четырехсот женщин подписались под этим документом, и среди них были сестры Корвин-Круковские. Но и эта просьба осталась без внимания — по мнению царского правительства, подобные занятия могли интересовать только нигилисток и безнравственных особ.

Вот поэтому Софья Васильевна, уже замужняя женщина, кралась по черному ходу университета к аудитории, где должен был читать лекцию Сеченов. Ей и ее спутникам удалось пройти незамеченными, но у молодой женщины бешено билось сердце, и коридор, ведущий к спасительной двери в аудиторию, казался бесконечно длинным.

Ковалевская с разгоревшимися щеками слушала Сеченова, запоминая каждое его слово, и не заметила, как пролетело время. Пришла домой и сразу села писать конспект лекции, пока все было свежо в памяти. Время от времени она отрывалась от записей и задавала вопросы мужу, и тот обстоятельно объяснял ей непонятное.

— Довольно, Софа, довольно, — наконец прервал он ее, — ты хочешь за один раз узнать все. Как говорится, лиха беда начало, тебе еще надоест заниматься медициной…

— Никогда, — безапелляционно перебила его жена, — ведь это так интересно!

Владимир Онуфриевич не возражал. Он знал, как умеет увлекаться наукой его «воробышек», так он ласково называл Софью Васильевну, и в таких случаях спорить с ней было бесполезно.

— Хорошо, хорошо, — примирительно сказал он, — но сейчас тебе надо отдохнуть, ты так волновалась сегодня. Отложи свои конспекты.

— Но это только сегодня. Нельзя зря терять драгоценное время, — согласилась Софья. — И потом мне еще надо написать Анюте.

Она быстро набросала сестре коротенькую записку.

«Сейчас вернулась с лекции. Все произошло благополучно. Студенты вели себя превосходно и не глазели: была еще одна незнакомая нам дама. Завтра и послезавтра тоже лекции. Обнимаю вас. Нельзя писать больше. В пятницу опишу все подробно. Ваша Софа».

Привычку делиться своим настроением с близкими людьми Софья Васильевна приобрела в молодости и сохранила на всю жизнь. И вот теперь, семнадцать лет спустя, ей было необходимо отвести душу с родным человеком, все так же не хватало рядом друга. Семнадцать лет, огромный срок… За это время восторженная девочка стала зрелой женщиной, утратившей радужные иллюзии. И Софье Васильевне даже стало жаль ту наивную девчонку, смотрящую на всех широко открытыми блестящими глазами и твердо считающую, что настало время, когда сбудутся все ее мечты. Как бесконечно давно все это было, как далеко позади осталась молодость!

Ковалевская медленно подняла голову и так сидела несколько минут, смотря перед собой невидящим взглядом, потом обмакнула перо в чернила:

«30 января 1884 года. Прочитала свою первую лекцию, не знаю, хорошо ли, дурно ли, но знаю, что очень было трудно возвращаться домой и чувствовать себя такой одинокой на белом свете, в такие минуты это особенно сильно чувствуется…»

В этот раз никто не мешал Ковалевской писать дальше, никто не просил ее отложить бумаги, отдохнуть и успокоиться, но писать она дальше не стала. Она, Софья Васильевна Ковалевская, приват-доцент Стокгольмского университета, доктор философии по математике и магистр изящных искусств Геттингенского университета, откровенно завидовала той юной Софе Ковалевской, полной самых радостных надежд. Возле той Софы находились любящие ее люди, впереди ее ждала та жизнь, к которой она стремилась: свобода и возможность беззаветно заниматься любимой наукой.

«Интересно, если бы я тогда знала, как все будет на самом деле, пошла бы я по этому пути?» — задала себе вопрос Софья Васильевна.

Она захлопнула записную книжку, вынула из ящика стола красивый бархатный футляр, бережно достала свой докторский диплом и в который раз пробежала глазами по исполненным золотым тиснением строчкам.

— Да, пошла бы, — громко сказала Ковалевская и, как бы ставя точку, решительно добавила: — Обязательно пошла!

Глава II Я НЕ ЛЮБЛЮ АРИФМЕТИКУ

Беспокойно было в ту морозную январскую ночь в доме № 14 по 1-му Колобковскому переулку, что близ Цветного бульвара. Беспрестанно хлопали двери, сновали из кухни в комнату барыни женщины с озабоченными лицами. Все время что-то требовалось: то простыни, то полотенца, то таз с горячей водой, то еще множество разных необходимых мелочей. Наконец раздался крик новорожденного и няня, выйдя в гостиную, торжественно объявила: