Принцесса на вечеринке - [52]

Ой. ЧТО??????

Я уставилась на Майкла. Мне показалось, я ослышалась.

— Что ты сказал?

— Да.

Майкл встал, повернулся ко мне спиной и взъерошил пятерней свои темные волосы.

— Мои родители решили покончить со своим браком. Они сообщили мне об этом в тот вечер» когда у нас была вечеринка.

Майкл повернулся ко мне лицом, и я увиде­ла, что он очень расстроен, хотя и пытается это­го не показать. Очень расстроен.

И не потому, что его девушка оказалась не тусовщицей. Или, наоборот, слишком большой тусовщицей. Он расстроен по причине, которая не имеет никакого отношения ни к первому, ни ко второму.

— Я бы тебе еще тогда сказал, — продолжал Майкл, — если бы ты осталась. Но когда я вы­шел от родителей, тебя уже не было.

Я смотрела на него в ужасе, понимая истин­ные масштабы своей глупости в тот вечер. Я удрала с вечеринки, смутившись, что роди­тели Майкла застали меня танцующей с дру­гим парнем и думая, что Майкл чувствует по этому поводу то же самое. А иначе почему он вышел из комнаты и бросил меня?

Но теперь я понимала, что у него была очень веская причина уйти. Он разговаривал с ро­дителями, которые вовсе не советовали ему порвать с развратной подружкой, танцующей сексуальные танцы. Нет, они говорили ему, что собираются развестись.

— В эти выходные они уезжали вовсе не на конференцию, — продолжал Майкл. — Они сказали мне неправду. Они поехали к психоло­гу, специалисту по семейным отношениям, на марафонский сеанс. Это была их последняя по­пытка посмотреть, можно ли что-то исправить. И она провалилась.

Я снова уставилась на Майкла. У меня было такое ощущение, как будто меня лягнули в грудь и мне не удавалось перевести дыхание.

— Рут и Морти? — Я словно со стороны услышала свой шепот. — Они разводятся?

— Да, — подтвердил Майкл. — Рут и Морти разводятся.

Мне вспомнилось, что сказала Лилли, ког­да мы с ней ударились головами в лимузине. Ока тогда сказала, что у Рут и Морти есть про­блемы посерьезнее. Я быстро посмотрела на Майкла,

— Лилли знает?

— Нет, родители ждут подходящего момен­та, чтобы рассказать ей, — сказал Майкл, — Они даже мне не хотели рассказывать, но я все рав­но чувствовал, что что-то не так. Что касается Лилли, они думают, что с ее журналом и этим спектаклем, в котором вы все участвуете...

— Это мюзикл.

— ...у нее и так достаточно стрессов, поэто­му лучше рассказать ей позже. Не могу сказать, что я полностью с ними согласен, но они про­сили позволить им поступить, как они считают нужным. Так что, пожалуйста, Лилли пока ничего не рассказывай.

— Мне кажется, она знает. Один раз, когда мы ехали в лимузине... она кое-что сказала.

— Это было бы неудивительно, — сказал Майкл. — Как минимум она должна что-то по­дозревать. Ведь это я жил в общежитии, вроде как в стороне от всего этого, а она весь год жила с родителями дома и видела, как они постоян­но ссорились.

— О боже…

Мне стало жалко Лилли. И я вдруг поняла, почему она ведет себя так странно в этой исто­рии с литературным журналом. Я имею в виду, если она знает, что ее родители разводятся, то понятно, почему у нее бывают перепады настро­ения и вообще она иногда ведет себя очень странно.

Жалко, что у меня нет уважительной при­чины, которая объясняла бы мои собственные странности.

— Майкл, — сказала я, — мне это и в голову не приходило. Я думала... я думала, ты злишь­ся на меня за то, что на твоей вечеринке я вела себя как ненормальная. Я думала, тебе про­тивно со мной общаться. Или ты разочарован. Потому что я не тусовщица.

Майкл замотал головой с таким видом, буд­то ему тоже не верилось, что все это происхо­дит на самом деле.

— Да, Миа, я на тебя злился. Мне не нужна тусовщица. Мне нужна только...

Но договорить он не успел: дверь комнаты распахнулась и вошел Ду Пак — как всегда жизнерадостный. Увидев меня, он совсем рас­цвел.

— Ой, принцесса, привет! — закричал он. — Я так и подумал, что вы здесь, когда увидел в холле мистера Ларса. Как поживаете? Спаси­бо за огромный пряник «Прости». Он был очень вкусный. Мы с Майклом ели его целый день.

Я собиралась сказать: «На здоровье» и «У меня все прекрасно, Ду Пак, а у тебя?». Но на самом деле мне ХОТЕЛОСЬ сказать совсем не это. НА САМОМ деле мне хотелось сказать: «Ду Пак, иди отсюда! Уходи! Майкл, договори то, что ты начал говорить! «Мне нужна только... — что???»

Потому что, знаете, мне показалось, что это должно быть нечто важное. Особенно если учесть, что перед этим Майкл сказал «я на тебя злился».

Но тут зазвонил телефон, Ду Пак снял труб­ку, и мы услышали:

— Ой, здравствуйте, миссис Московитц. Да, Майкл здесь. Вы хотите с ним поговорить? Пе­редаю ему трубку.

Хотя Майкл беззвучно говорил одними гу­бами «Меня нет» и делал ладонью жест, как будто перерезает горло, было поздно. Ему при­шлось подойти к телефону.

— Мама? Да, привет. Сейчас не очень под­ходящее время, можно, я тебе позже пере­звоню?

Но я слышала, что его мать все говорила и говорила в трубку. И Майкл, как послушный сын, слушал. А я сидела и все думала: «Доктор и доктор Московитцы расходятся? Этого не мо­жет быть. Это просто невозможно. Это НЕЕС­ТЕСТВЕННО. Это все равно как если бы... как если бы расходились Майкл и я».