Ей стало жаль всех тех лет, когда она притворялась сама перед собой, не желая смотреть правде в глаза.
— Я так долго была одинока, Джеймс.
— Я знаю. — Он нежно обнял ее, словно баюкая, и прижал к себе.
— Я споткнулась на пороге клуба, и именно этот момент выхватил папарацци. Впервые дурацкие туфли подвели меня.
— Они не дурацкие, — возразил Джеймс. — Им посчастливилось украшать самые красивые ножки на земле.
Лиззи улыбнулась, но тут же снова стала серьезной и печальной от понимания, сколько ухабов и рытвин им с Джеймсом еще предстоит преодолеть на пути друг к другу.
— Джеймс, папарацци будут всегда меня преследовать. Ты должен научиться игнорировать их.
— Как ты думаешь, что они напишут о твоей свадьбе?
— О чем?
— О твоей свадьбе. Представляю, какая борьба развернется за право дать эксклюзивный репортаж.
Лиззи безмолвно взирала на него, боясь поверить в то, о чем она подумала.
Теперь в глазах Джеймса поблескивали золотые искорки лукавства.
— Хоть ты и принцесса, но я все еще твой босс. И я приказываю тебе спланировать и организовать очередной прием — по случаю нашей свадьбы. Ты доказала, что при минимальном бюджете можешь сотворить чудеса. — Джеймс подмигнул ей.
— Ты хочешь жениться на мне?
Лиззи знала, что он хочет ее, что любит, но никогда не думала, что он решит сделать их отношения достоянием общественности. Особенно после того, через что ему пришлось пройти с Дженни, имея перед глазами печальный опыт отношений его родителей.
Джеймс приподнял лицо Лиззи за подбородок и сказал, глядя прямо в глаза:
— Твой дом — это мой дом. Навсегда. Поняла?
Она старалась понять, очень старалась. Он не хочет отпускать ее, не хочет расставаться с ней. Он хочет ее — всю, целиком, такую, как она есть. Навсегда. Старалась понять и не могла.
Знакомая насмешливая улыбка смягчила его лицо.
— Самонадеянно с моей стороны думать, что ты уже забеременела? Если нет, то я буду стараться снова и снова, и тогда ты должна будешь выйти за меня замуж.
— О Джеймс! — Ее глаза снова налились слезами.
— Мы будем хорошими родителями, Лиззи. — В его глазах она прочитала обещание того, что все ее мечты станут реальностью. — Мы не станем отдавать наших детей в интернат, какими бы трудными подростками они ни стали.
Лиззи покрепче уцепилась за плечи Джеймса. Сию минуту он предлагал ей все — семью, дом, свое сердце. Он хотел того же, о чем она мечтала всю свою жизнь.
— Не плачь. — Джеймс покачал головой. — Ты испортишь свой замечательный макияж.
— К черту макияж!
Она сутки не спала, пребывая в пучине безнадежности и отчаяния, а теперь ей предлагали рай.
— Выходи за меня замуж, принцесса.
Это был скорее приказ босса, а не предложение, но какая разница?
— Да!
На лице Джеймса она увидела целую гамму чувств — облегчение, радость, ликование. Он улыбнулся, открыто и свободно, а она взяла в ладони его лицо и повторила у самых губ:
— Да, да, да!
— Нужно вернуться на чертову вечеринку. — Джеймс со стоном оторвался от губ Лиззи. — Как только все закончится, ты сможешь продемонстрировать мне всю свою необузданность.
— Я думаю начать со стриптиза...
Джеймс хмыкнул:
— Ну, в этом платье он не займет много времени.
Лиззи провокационно подвигала бедрами.
— Могу еще станцевать.
Джеймс застонал.
— Не мучай меня.
Взявшись за руки, они покинули комнату переговоров и вернулись в бальный зал. У самой двери Джеймс остановился, обнял Лиззи за талию и привлек к себе. Она подняла голову в ожидании поцелуя, готовая принять его и ответить. Подушечкой большого пальца он провел по ее ключицам, и в это время их осветила вспышка фотокамеры.
Лиззи знала, что ее щеки горят румянцем, губы припухли от поцелуев, а взгляд счастливый и открытый. Как у Джеймса. Что ж, этот фотограф не упустил свой шанс, свою историю.
Она расслабилась и посмотрела на улыбающегося Джеймса. Теперь фотокамеры щелкали непрерывно.
Они не стали целоваться перед объективами, но и из тех кадров, которые успели сделать фотографы, скоро весь мир узнает, что принцесса Элиза Каредес нашла свою тихую гавань. Свой дом. И свою любовь.
КОНЕЦ
