Принцесса на бобах - [58]
— Дима! — Она помолчала. — Дима, я старше тебя на семь лет.
— Это ничего не значит, — отрубил он.
— Это очень много значит, — вздохнула Нина. — Очень много. И потом… У меня классное приданое, Дима. Классное. На редкость. Старуха с задвигом, муженек с прибабахом. И парочка беби. Ты их усыновишь всех скопом? Да, Дима?
Он угрюмо молчал.
— Ничего, Дима… Это все у тебя пройдет. Довольно быстро, помяни мое слово. Вон твоя тачка стоит… У тебя кто сегодня? Чехи?
— Болгары.
Дима оглянулся: Владик вылез из машины, стучал пальцем по циферблату наручных часов: дескать, пора!
— Вот и поезжай. Тяпни с ними плиски за успех предприятия. Поезжай.
Нина улыбнулась, поднырнула под Димиными руками и пошла прочь не оглядываясь, потом завернула за угол дома… Дима провожал ее взглядом. Не окликнул. Все.
Прошло недели две. Может быть, больше. Выпал снег. Поздний в этом году, долгожданный, под самую зиму.
Белейший, тишайший снег опустился на спящий город. К утру все было белым-бело. Снежная целина, тишь, безветрие.
Нина вышла из дома и ахнула. Снег! Первый снег… Она набрала пригоршню. Надо загадать желание. Загадать, и все сбудется. Есть такое поверье.
Постояв в замешательстве, Нина так и не решилась выговорить про себя заветное. То, чего она хотела, она не должна была хотеть, не имела права.
Снег растаял в ладони. Нина натянула перчатку на озябшую руку и побежала к автобусной остановке, придерживая рукой сумку, перекинутую через плечо.
День был расписан по минутам. Сначала нужно заехать к Косте, Костя теперь работник, кормилец. Костя устроился сторожем при церкви. Нина везла ему кофе в термосе и бутерброды… Впрочем, это был только предлог. Нужно было удостовериться своими глазами, что Костя не спалил за ночь церковную сторожку, не проворонил воров, ни с кем не подрался и не поскандалил, как неделю назад, с могучим и сплоченным воинством церковных нищенок и юродивых…
На сегодня все обошлось. Нина вздохнула с облегчением. Церковная сторожка стояла на месте. Костя дрых в ней, свернувшись калачиком на узкой коечке. Отсыпался после бессонной ночи. Нина поставила на тумбочку термос, пакет с бутербродами, взглянула на будильник. Надо было спешить в переход, к лотку. Сначала — к лотку, потом — в посудомоечную…
Она вышла из сторожки.
Церковь стояла перед ней — величавая, статная громада. Было еще совсем рано, пусто. Церковный дворник метлой расчищал дорожку у входа.
Нина поднялась по ступенькам высокого крыльца, повинуясь какому-то внезапному порыву… Она редко заходила в церковь, очень редко. Ни минуты свободной, ни желания особого. Сегодня это желание было сильным, острым, осмысленным.
Она подошла к свечному ящику. Женщина в темном платке и темном одеянии стояла за высокой стойкой и выжидательно смотрела на Нину.
Нина узнала ее. Вспомнила Костины рассказы. Это была известная в прошлом актриса, постригшаяся в монашенки.
Теперь она смотрела на Нину чуть нахмурясь. Нина поняла: женщина боится ахов-охов, бесцеремонных расспросов, которыми, видимо, докучали ей и здесь, под этими сводами.
— Две по пять, — сказала Нина торопливо, положив деньги перед женщиной в платке. — Спасибо, — и взяла протянутые свечи.
— Спасибо вам, — откликнулась женщина негромко, с почти неуловимой интонацией признательного тепла.
Первую свечу Нина зажгла у иконы Николая Угодника. В память об отце. В память о Николае Шереметеве, давшем ей жизнь, и имя, и фамилию, которую она никогда ни на какую другую не променяет. Никогда.
Она медленно двинулась вдоль стен, вдоль темных икон, держа в руках вторую свечу.
Она искала икону Казанской Божьей матери, нашла ее, зажгла свечу, постояла молча.
Нина не знала ни одной молитвы. Она просто стояла, глядела на икону, всматривалась в огромные, бездонной глубины, страдальческие и кроткие глаза Богоматери, потом поклонилась ей, не крестясь, и вышла из церкви.
На секунду ослепнув от яркого дневного света, от снежной белизны, еще не придя в себя после только что пережитого потрясения, Нина пошла не к воротам, а в противоположную сторону. Она обошла церковь, пересекла церковный двор и увидела женщину в черном платке, ту самую актрису, постригшуюся в монашенки.
Женщина стояла спиной к Нине, привалившись плечом к стене какой-то хозяйственной пристройки; заслышав шаги, вздрогнула, оглянулась испуганно и торопливо затушила сигарету.
— Вы что, — спросила она Нину, — заблудились?
— Немножко. — Нина подошла ближе.
— Вот, курю, — сказала женщина, помолчав. — Ничего с собой не могу поделать. Знаю — грех, терплю, мучаюсь… Потом — снова… Хватит, сегодня брошу. Надо сказать себе «нет» — и все.
— Это очень не просто бывает… — Нина взглянула женщине прямо в глаза. — Сказать себе «нет».
— Ой ли? — усмехнулась женщина. — Нам-то, русским бабам? Да мы всю жизнь себе только это и говорим: «Нет, ты не должна, нет, ты не имеешь права! Нет, нет, нет…» Что, не так разве?
— Так, — откликнулась Нина почти беззвучно. — Именно так…
— Всю жизнь — на запретах… На самозапретах… Перед всеми виноваты, всем должны. Только нам никто ничего не должен. Ой, ладно, что-то я раскисла совсем… — Женщина опять усмехнулась. — Хватит. Не будем унывать. Такое хорошее утро. Снег… Как вас зовут?
Впервые опубликованав авторском сборнике «Улица Вечерних услад», 1998 г ., «ЭКСМО Пресс».
Кэтрин Холбен мечтала стать матерью, однако, узнав, что это невозможно, ожесточилась душой. Джозеф ДАмаро пережил гибель жены – и так и не смог с этой трагедией смириться..Сумеет ли Кэтрин стать матерью для осиротевших детей Джозефа, а Джозеф – поверить в возможность нового счастья? Сумеют ли мужчина и женщина после стольких испытаний поверить в святую, исцеляющую силу пришедшей к ним любви?
Когда же наконец миллионер и неисправимый плейбой Рори Кикнейд променяет свой холостяцкий статус на свадебные колокола? Этот вопрос волнует всех.Друзья и приятели заключили пари, журналисты сплетничают, а женщины строят планы…И только легкомысленная Джилли Скай, случайно оказавшаяся в центре самого чудовищного скандала за всю жизнь Рори, слышать не хочет о том, чтобы спасти его репутацию ценой собственной свободы!Но Рори умеет убеждать, – и Джилли все-гаки соглашается на весьма выгодный фиктивный брак.
Кто придумал, что сорок лет — это лучший возраст женщины?Пять отчаянных подруг, пять эффектных бизнес-леди очень в этом сомневаются.Анна поняла, что все лучшие мужчины уже или женаты, или разведены, Мэнди успела развестись и перекраситься, Дженет надеется, что избавилась наконец от брачных проблем, а независимость Карен вот-вот как бомба взорвет ее семейное гнездышко…Итак, сорок лет — это самый трудный возраст женщины!Это любовь, дружба, деньги, мода, дети, измены, соблазны «красивой жизни» и — юмор!!!Женщины всегда остаются женщинами.
Лучший способ для студентки подзаработать — устроиться няней к четырехлетнему отпрыску весьма состоятельной семьи.Всего-то и надо — иметь терпение, забыть о собственных амбициях и… не терять чувства юмора, даже когда приходится работать дни напролет!Дитя, конечно, не сахар…Его родители — просто ночной кошмар наяву…Зато рядом — весьма обаятельный сосед. Уж он-то наверняка не даст юной няне скучать по вечерам!
Судьба, словно чрезмерно заботливая мамаша, старательно оберегала Лену Кораблеву от мужского внимания. Леночка и рада была бы распрощаться с одиночеством, только вот оно прилипло к ней банным листом и не желало покидать насиженное место. А уже вот-вот — и будет девице немного за тридцать… Так и жила Кораблева — создавая фон для своей яркой и шебутной подружки Светки, которая обожала любовные похождения. Но однажды ураган чувств вдруг настиг Леночку, подхватил и поволок неизвестно куда. В нее влюбился состоятельный мужчина — и позвал замуж! Такое возможно только в сериале.
В руководстве транснациональной компании «Харт Энтерпрайзиз» разразился шумный скандал: восьмидесятилетняя Эмма Харт в обход собственных сыновей передает бразды правления своей «империей» любимой внучке Поле.Никто не понимает, что происходит, кроме Полы и самой Эммы: она знает, что внучка унаследовала от нее деловую хватку, знание законов бизнеса, умение держать в узде соратников и бороться с конкурентами.Поле предстоит встретить свою самую большую любовь и испытать боль от самой большой утраты, прежде чем ей удастся удержать мечту Эммы: сохранить и преумножить богатство семьи.
«Людмила не могла говорить, ей все еще было больно, но она заставила себя улыбнуться, зная по опыту, что это один из способов притвориться счастливой. Он подошел к ней и обнял, грубо распустил ее волосы, каскадом заструившиеся по плечам и обнаженной груди. Когда он склонился к ней и принялся ласкать ее, она закрыла глаза, стараясь унять дрожь, дрожь гнева и возбуждения… Он ничего не мог поделать с собой и яростно поцеловал ее. И чем больше она теряла контроль над собой, тем больше его желание превращалось в смесь вожделения и гнева.
Две – до поры до времени – любящие сестры мечтают о славе голливудской звезды. Успеха добивается лишь одна. Ей же отдает предпочтение и мужчина, в которого влюблены обе девушки. Старшая, ослепленная завистью, предает свою более удачливую сестру. Безрассудная подлость приводит к скандалу и трагедии. Младшая сестра погибает, а старшей приходится навсегда покинуть «фабрику грез»…Идут годы, старшая сестра находит свое призвание в сфере, далекой от кино. Спустя много лет жизнь сводит ее с двумя племянницами – дочерьми покойной сестры.
Героиня этого романа богатая, но некрасивая молодая женщина, кажется, обречена брести по обочине жизни, завидуя счастью своих сверстниц, к которым природа оказалась более благосклонной. Однако она находит в себе силы бросить вызов судьбе и побеждает. Ненависть мужа, интриги недоброжелателей, подстроенная автокатастрофа, пластическая операция, наконец, – все это остается в прошлом, как кошмарный сон. Рождается Новая Женщина, к которой приходят уверенность в себе, вкус к жизни, успех и любовь…