Принцесса Иляна - [7]

Пока оставался жив дядя Илоны, Михай, именно он владел Страной Силадьи, а отцу достался крохотный кусочек этих земель: десяток сёл, один городок и один небольшой замок — довольно-таки тесный.

Пусть отец Илоны принадлежал к знатной семье, но ведь он родился младшим сыном, а младшим достаётся очень мало из семейного богатства, так что отцовский замок не походил на иные громадины, занимающие собой всю возвышенность, на которой стоят. Он занимал лишь самую верхушку холма и благодаря своим серым стенам мог издалека представляться даже не рукотворным строением, а куском скалы, ведь многие холмы имеют каменную вершину.

Внутри это строение напоминало пещеру, потому что штукатурки там не было почти нигде, и окон имелось не так много, а в башнях, если пробираться вверх по узкой винтовой лестнице, казалось, что выбираешься из некоего подземелья.

Лишь главный зал мог считаться по-настоящему удобным. Совсем не тесный, он легко вмещал полсотни человек. К тому же благодаря большому камину там никогда не становилось холодно, а высокие окна с витражами — совсем не как в остальном замке — пропускали много света.

Неудивительно, что в зале частенько собиралась вся семья. Мать любила сидеть и вышивать в резном кресле возле камина. В одном из углов, на широкой пристенной скамье обычно играла маленькая Илона вместе со старшей сестрой. А посредине зала, на обеденном столе отец мог разложить охотничью снасть, чтобы вместе с помощниками осмотреть и, если надо, починить.

Жизнь в замке отличалась простотой. Прислуги не хватало, на кухне готовилась почти деревенская пища, а повседневные платья Илоны, её матери и старшей сестры выглядели как одежда горожанок среднего достатка.

Бархат и шёлк надевались только по воскресеньям, когда следовало идти в церковь в городок у подножья замкового холма, а по возвращении Илона стремилась поскорее переодеться, не желая слушать материнские напоминания:

— Не испачкай подол.

Дорогие материи, как нарочно, пачкались очень легко. На них становилось видно каждое пятнышко и пылинку, а семья испытывала затруднения в средствах и не могла покупать новое всякий раз, когда старое испачкается.

Следовало бережно относиться к тому, что имеешь, но в детстве это так трудно! Пройдёшься по мокрой траве, и весь нижний край белоснежной исподней рубашки сразу становится серым. Захочешь нарвать цветов — весь лиф зелёного атласного платья оказывается обсыпан жёлтой цветочной пыльцой. А уж пятна от ягод: синие, красные... да они сами по себе появлялись, но мать чуть ли не пересчитывала их, чтобы за каждое попенять отдельно.

Даже зимой, когда нет ни мокрой травы, ни цветов, ни ягод, а кругом один лишь чистый снег, Илона умудрялась испачкаться копотью от камина и воском от свечей. Поэтому казалось лучше избавиться от дорогого наряда, надеть простое коричневое платье из шерстяной ткани, а лисью шубку сменить на овчинный тулупчик. Тогда можно было, не опасаясь материнских упрёков, бежать играть с подругами.

Подруги Илоны и её старшей сестры Маргит не отличались знатностью и жили в городке рядом с замком, но сёстры Силадьи не кичились перед ними своим положением. Когда девочки все вместе катались с горки или водили хоровод, казалось невозможно отличить барышень от простушек. Лишь когда приходило время для менее шумных игр, различие в положении проявлялось.

Илона и Маргит несмотря на семейные затруднения всё же могли похвастаться кое-чем — дорогими деревянными куклами, которых отец купил в столице. Раскрашенные цветными красками и покрытые лаком, эти куклы вызывали зависть у всех окрестных девчонок, мастеривших себе кукол из глины или даже из старых тряпок. Однако куклы сестёр Силадьи выделялись не только лицами — ещё и наряды были особенные.

Когда мать всё же решалась пошить себе новое платье, а служанки принимались кроить его, Маргит и Илона вертелись подле, желая раздобыть два достаточно больших куска красивой ткани и несколько обрезков тесьмы, чтобы сшить платья своим куклам тоже. В этих обновках сёстры выносили кукол показать подругам, послушать ахи и охи.

Судя по всему, Маргит видела в своей кукле воплощение себя, потому что сама получала несказанное удовольствие от возможности появиться в обновке. А вот Илона шила не для себя. Пусть она поначалу не сознавала этого, но её кукла больше напоминала ей деревянную фигурку в церкви — фигурку младенца Иисуса, которого держала на руках Дева Мария.

* * *

Беззаботные игры продолжались, пока Илоне не исполнилось десять лет. Старшей сестре в то время уже минуло двенадцать, и тогда мать сказала, что для Маргит нужно новое платье, причём взрослое — с юбкой до пят. Для него купили отрез шёлка нежно-розового цвета, чтобы выгодно подчеркнуть золотисто-каштановый цвет волос, которые можно было пока не прятать под белой тканью, и светло-карие глаза.

Радостная Илона, ещё не понимая, что всё меняется, набрала лоскутков, сшила платье своей кукле, но радовалась недолго. Оказалось, что старшая сестра больше не хочет играть в куклы. Маргит говорила лишь о своём собственном платье и о том, что скоро у неё будут и другие взрослые обновки: