Принцесса и арбалет. Том 2 - [11]

* * *

— Федя, бросай ты, наконец, свою улитку! — не выдержал я.

— М-м! — отрицательно пробормотал карлик.

Ну и глупо! Выносливости ему, конечно, не занимать для бегуна на марафонские дистанции одной выносливости мало. Надо бы еще ноги, желательно длинные — и вот как раз последним Федя не обладал. И без того уставший, еще бы, мы же так и не отдохнули в Темноводске, сразу же по прибытию вынужденные бегом покинуть этот гостеприимный город, да еще и с такой ношей на спине — Федя явно был на гране своих сил. И дело даже не в большом весе. Медузо-улитка была вполне подъемной — не легкой, но пятнадцать килограмм — вес для молодого и здорового мужчины вполне комфортный. Особенно для человека, привыкшего всегда и везде ходить в железных доспехах, которые не меньше весили. Да вот только помимо веса была и другая сила, так называемая сила вязкого трения, она же сила сопротивления воздуха. Попробуйте взять большой кусок парусины, развернуть его, и потом, подняв над головой, быстро побегать — могу поспорить, что рекордов скорости в такой обстановке добиться будет тяжело.

Но что поделаешь — если Федя начнет отставать, а он уже начинает, то ждать его я не буду. Хоть мы уже и покинули город, но и вампиры, быстро оклемавшиеся от удара, были не так уж и далеко. Я ж не знаю, может Федя как раз этого и хочет — чтоб его окружили вампиры, и чтоб он, наконец, смог испытать свой любимый топор. Я бы и сам ему помог, но не сейчас.

— Фед, брось! — сбивая дыхалку, но не притормаживая, попыталась урезонить своего брата и Лерка, и, проявив чудеса женской логики, в качестве убедительного аргумента добавила, — Они нас сейчас все равно нагонят!

— М-м! — продолжал настаивать Федя, но уже не столь уверенно — любимую младшую сестру он любил и предпочитал слушаться.

— Если он бросит — не нагонят, — между тем, совершенно неожиданно для меня, в нашу беседу вступила ведьма.

— Чего ты так решила? — поинтересовался я.

— А им не до того будет! Так пусть твой воин бросает своего москгожа, да побыстрее! А то нагонят нас — и твое чародейство, маг, не поможет!

— Фед! Бросай, черт побери! Сестру свою не хочешь слушать — так хоть чужого человека послушай! Со стороны виднее! — насупилась Валера.

И Федор не выдержал, выговор сестры стал для него последней каплей. Как нес — так и бросил.

— Да не на дорогу же, тупица! — ведьма даже притормозила, — Ты зачем его на дорогу бросил, а? В поле бросай! Быстрее! Они уже близко!

Зачем это делать пока еще никто не понимал. Но в данном случае слишком много было уверенности в голосе ведьмочки, так что, проигнорировав «тупицу», Федя поднял с дороги медузо-улитку, которая, как оказалось, по науке москгожем оказалась, и забросил в поле.

* * *

То, что раздалось сзади, иначе как воплем ужаса назвать было нельзя никак — толпа вампиров из азартной толпы преследователей превратилась в охваченную ужасом биомассу. Скорость их при этом не уменьшилась, но теперь они уже не нас преследовали, а ломанулись в поле, туда, где наша зверушка начала свой обед. Так что очень скоро мы уже были далеко — медуза действительно странным образом задержала кровососов, однако я не сомневался — как только они решат внезапно возникшую и пока не доступную мне проблему, так сразу же и припомнят, кто в ней виноват.

Не сомневались в этом и другие. Стоило нам добежать до первого же перекрестка, как, руководствуясь указаниями временно взявшей руководство ведьмы, мы свернули с главной мощенной каменной на боковую грунтовую тропку, петляющую среди полей в человеческий рост пшеницы.

Впрочем — вряд ли мы бы смогли так укрыться. Вампиры, даже сельские, неотесанные, не дураки — они бы наверняка часть своего отряда направили сюда тоже, на всякий случай. Тут предстояло мне поработать — небольшая и несложная иллюзия, по сути, банальный отвод глаз, и вместо боковой тропки вампиры видят лишь золотистые колосья, пробраться через которые, предварительно не поломав, невозможно. Иллюзия такого типа, односторонняя, наложенная не на живого подвижного человека, а на фиксированную точку пространства, проста и стабильна — без специальных магических умений такую распознать фактически нереально.

И я уже готовился приступать к колдовству, когда оказалось, что тут ведьма и без меня может прекрасно справиться — причем своим, мне не доступным методом. Уж не знаю, на чем было основано ее колдовство, но там, где только что была тропинка, с огромной скоростью принялась расти пшеница. Крошечные зеленые ростки за считанные секунды тянулись вверх, набирались силы, колосились и желтели, которые подарить людям и нелюдям свой бесценный дар — зерно. Так бы это описал очередной "поэт украинских хлебов", которых так много было в моей школьной программе — ну да, помимо школы инших, я и в обычную тоже когда-то ходил.

Но лично мне намного интереснее было наблюдать этот процесс не обычным, а сумеречным зрением. Магия — это всегда красиво. Никакие зеленые листики и брызги морской пены никогда не сравняются по силе своего воздействия на эстетические чувства человека с игрой магических линий в Сумракетм, с красотой плетения заклятий. Не простых, силовых — на тот же огненный шар смотреть нечего! А вот на ведьмовство спасенной нами чернявки можно было заглядеться! Она играла магией — не имея доступа и силы к высшим степеням волшебства, она те крохи силы, что достались ей от природы, заплетала в хитроумное плетение, которое обтягивало сумеречные образы еще не пробившихся из земли зерен, вытягивая их в живую траву.