Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - [9]

Шрифт
Интервал

Все считали, что безумие короля вызвано кознями дьявола. Возможно, живя рядом с королем, их влиянию подверглась и мадам Лабонн. Иногда мне чудился шорох дьявольских крыльев за дверью, и я едва дышала, опасаясь вдохнуть адские миазмы.

Жан-Мишель говорил, что в городских тавернах дворцовая челядь за стакан эля рассказывает желающим зловещие байки о черных мессах, на которых чародеи призывают стаи крылатых демонов и посылают их в подземный склеп, где держат безумного монарха. Я часто слышала, как ослицы пугали друг друга, заявляя, что видели бесов. Неудивительно, что детям снились кошмары, а Жан мочился в постель. В качестве наказания мадам Лабонн заставила его спать на соломенном тюфяке, брошенном на пол. Стирать простыни она велела ослицам, но они отлынивали до тех пор, пока вонь не становилась совершенно невыносимой.

Зима выдалась ветреной и снежной. Дети неделями не покидали башню, однако с помощью пирогов моего отца, запасов наших семейных сказок и дров, украденных для нас Жан-Мишелем, мы пережили холодные и мрачные дни. Затем солнце вновь стало появляться на небе, а на Сене растаял лед. Когда начались весенние парады ремесленных гильдий Парижа, а фруктовые деревья в дворцовом саду покрылись цветами, король внезапно обрел разум, и королева Изабо вернулась во дворец Сен-Поль.

– Если она хочет оставаться регентом во время его болезни, она вынуждена жить с королем, когда он здоров, – проницательно рассудил Жан-Мишель, когда я отметила, как быстро она вернулась. – Поверь мне, ей очень хочется остаться регентом.

Конечно, Изабо по-прежнему и близко не подходила к детской, но вместе с королевой вернулись придворные и казначеи, так что мадам Лабонн вновь пришлось платить слугам за еду и необходимые вещи, а не полагаться на посылки из пекарни моего отца. Из не выплаченных за зиму жалований крыса наверняка скопила немалую сумму, так что я собрала всю свою смелость и спросила ее о деньгах, которые мне задолжали.

Мадам Лабонн рассмеялась мне в лицо.

– Четыре марки?! С чего ты взяла? – издевалась она. – Бестолочь, считать не умеешь! Из пяти су в неделю никак не составить четырех марок. Тут и половины этого не набежит.

Несмотря на мои старания, я смогла вытянуть из нее всего одну марку, однако праведный гнев моей матушки вызвал не сам факт наглого надувательства, а то, что гувернантка высмеяла мое умение считать.

– Что ж, спасибо и на этом, – заключила матушка. – Все они одинаковы. Каждый лавочник и ремесленник в городе испытал на себе благородную манеру недоплачивать.

С наступлением теплых деньков дворец стал похож на ярмарочную площадь. Сады заполнились прекрасными дамами в роскошных платьях и напыщенными молодыми кавалерами. Сквозь открытые окна долетали музыка и смех. Придворные балы давались на воздухе под ярко раскрашенными навесами. Нам, дворцовой челяди, это весьма осложняло жизнь, поскольку всякий раз следовало убираться с дороги придворных, спешащих на приемы, в сады или к берегу реки. Путь до конюшен, куда я бегала встречаться с Жан-Мишелем, порой занимал вдвое больше времени, чем обычно, потому что мне то и дело приходилось стоять лицом к стене, пропуская мимо стайку щебечущих дам и господ. По крайней мере, я теперь каждый день гуляла с детьми, хотя мадам Лабонн строго наказала нам ходить только в заброшенный розарий королевы и никуда больше. Разумеется, ведь от детской только туда можно было дойти, ни с кем не встретившись по дороге. Гувернантка справедливо опасалась неудобных вопросов о состоянии детской одежды или – не приведи господь! – неожиданной встречи королевы со своими отпрысками.

С наступлением августовской жары королева отправилась с длинной вереницей барок и галер вверх по Сене, в королевский замок в Мелёне. Вскоре после ее отъезда прошла весть, что она в тяжести, и, ввиду сроков, поползли слухи, что ребенок от герцога Орлеанского, зачатый во время последнего приступа болезни короля. Впрочем, по моим подсчетам, честь отцовства все-таки выпадала королю. Наверное, король пришел к такому же выводу, потому что никто не упоминал о ссорах между ним, его братом и королевой.

Приблизительно в это же время по некоторым признакам я поняла, что тоже затяжелела. По общему убеждению, кормление младенца препятствует зачатию следующего, но для меня примета не подтвердилась. Матушка, конечно, приписала это заботам святой Моники, а Жан-Мишель хвастал перед приятелями-конюхами, что даже кормление принцессы ему не помеха.

Мадам Лабонн ничего не говорила, пока мое состояние не стало очевидно.

– Екатерину пора отнимать от груди, – наконец объявила она. – Ты можешь уйти перед Рождеством.

Вспомнив мрачные дни предыдущего Рождества, я спешно заверила ее, что раз мой ребенок не появится до весны, я смогу задержаться и после Нового года. Мне была невыносима мысль о том, что Екатерина останется на попечении ослиц и мадам Лабонн, однако я понимала, что должна настроить себя на неизбежное расставание. Возможно, если бы не мое собственное дитя, я подстроила бы отнятие от груди Екатерины так, чтобы остаться кормилицей нового ребенка королевы, но малыша из простонародья ни за что не допустят в королевскую детскую и не позволят делить молоко с августейшим младенцем. Наше с Катрин время неумолимо подходило к концу. Вскоре после первого дня рождения она уже делала неуверенные шажки, я начала кормить ее хлебом, размоченным в молоке, а к февралю, когда у королевы родился сын, подготовила, как смогла, к появлению нового братика.


Рекомендуем почитать
Поцелуй меня, Катриона

Юная итальянка Катриона Сильвано всю жизнь мечтала о том, как будет выступать перед самой изысканной европейской публикой. И она не променяла бы свою мечту ни на что, если бы в ее жизнь не ворвался словно вихрь Питер Карлэйл, обаятельный англичанин, аристократ до мозга костей. Талантливая певица встает перед выбором: что предпочесть – страсть или исполнение мечты…


Безумство любви

У смертного одра деда шотландка Сабрина Веррик поклялась исполнить его последнюю волю — позаботиться о младшем брате. Однако как сделать это, если родной дом разграблен английскими завоевателями, нет ни гроша в кармане и все, чем она жила раньше, погибло в пожаре войны? Отважная девушка решается на безумный шаг — сделаться разбойницей и грабить богатых англичан, не испытывая и тени жалости. Но однажды жертвой прелестной грабительницы оказывается совершенно неотразимый Люсьен, герцог Камарей…


Сердце в подарок

Спасая от виселицы бандита Джейка Бэннера, Кэтрин Логан всего лишь хотела подарить ему еще один шанс, а подарила… свое сердце.


Боваллет, или Влюбленный корсар

Сэр Николаc Боваллет — потомок знатного рода и знаменитый пират. Однажды, в жестоком бою, он захватывает испанский галеон, и среди пассажиров корабля оказывается прекрасная сеньора. Бовалле и Доминика испытывают друг к другу одновременно вражду и непреодолимую страсть. Но любовь побеждает...


Аметистовая корона

Она — Констанция Морлакс, самая богатая наследница Англии. Блестящая красавица с лучистыми глазами, она оказывается втянутой в жестокую «игру» короля Генриха I за власть. Ей приходится вернуться в Уэльс, где она становится жертвой преступника, сбежавшего из заключения, вломившегося в ее спальню и покорившего ее своими любовными прикосновениями.Он — загорелый белокурый Адонис, чье опасное прошлое заставляет его скитаться по стране. Он избегает сетей врага — только чтобы найти женщину, чьи поцелуи жгут его душу.


Роман в стихах и письмах о невозможном счастье (Мария Протасова - Василий Жуковский)

Быть музой поэта или писателя… Что это — удачная возможность увековечить свое имя, счастье любить талантливого человека и быть всегда рядом с ним, или… тяжелая доля женщины, вынужденной видеть, из какого сора растут цветы великих произведений?.. О судьбах Екатерины Сушковой — музы Лермонтова, Полины Виардо — возлюбленной Тургенева, и Любови Андреевой-Дельмас, что была Прекрасной Дамой для Блока, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…


Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

Лукреция Борджиа наделена умом и красотой, и она ничуть не уступает своим братьям, даже властному Чезаре, в искусстве манипулировать людьми. Однако она еще очень молода, и все, о чем может мечтать, – это быть любимой и заслужить одобрение семьи. Но для этого ей придется сыграть важную роль в судьбе Италии, трижды побывать замужем и стать яблоком раздора между главными мужчинами своей жизни.


Мадам Пикассо

Юная Ева Гуэль устраивается швеей в «Мулен Руж», чтобы вырваться из бедности и начать новую жизнь. Втайне она мечтает выступать на сцене и даже берет для этого яркий псевдоним – Марсель Умбер. Но судьба готовит ей сюрприз. Ева знакомится с Пабло Пикассо, который завоевывает ее в первый же вечер. Девушка надеется стать постоянной спутницей Пикассо, но, говорят, у него уже есть любовница и на ее пути лучше не стоять.