Принцесса Анита и ее возлюбленный - [53]

— Папа, все, что ты говоришь, важно, интересно, но мне пора. У Никиты все просчитано до минуты.

Тиски, замкнувшие сердце, сжались до предела, но Иван Федорович встал, нарядился в длиннополый халат, туго затянул пояс.

— Давай повторим. Если все закончится благополучно, ты уже завтра позвонишь из Ниццы, так?

— По факсу, папа. Ровно в десять вечера. Условленным кодом. Чтобы никто не догадался.

— Что ж, поиграем в шпиончиков, даже забавно. Ты хорошо запомнила, кто такой Максимиллиан де Аршак?

— Да, мой троюродный дядя, князь Черкизов Егорий Александрович.

— Надеюсь, и он не забыл, кто он такой… Кажется, все остальное обговорили?.. — Иван Федорович стоял посреди комнаты растерянный и унылый, покачивался, как от ветра.

Анита бросилась к нему на грудь:

— Папочка, родной, не надо так. Ну соберись… Сам же сказал — забавно. Давай смотреть на это как на приключение. Пройдет время, вспомним и посмеемся.

— Ты мужественная девочка, я горжусь тобой… Но… Ты действительно любишь этого мальчика?

— Папа, он не мальчик… Ты тоже полюбишь его, когда узнаешь… Прощай, папочка! Не ходи за мной, это подозрительно.

Дверь закрылась тихо, и Иван Федорович вынужден был присесть на стул, сжимая грудь руками.

Кшися ждала внизу, уже в шубке и с хозяйственной сумкой в руке. Но просто так ускользнуть из дома им не удалось. Налетела откуда-то всполошенная Софья Борисовна.

— Куда это вы в такой мороз?

— За покупками, — весело отозвалась Анита. — Папа просил кое-что купить. Хотите с нами?

— Но ведь ты, кажется, хвораешь?

— Выздоравливаю… Свежий воздух только на пользу.

— И когда вернешься?

— Туда и обратно. К ужину буду дома.

Софья Борисовна не успела больше ничего спросить, девушки выбежали на улицу. Смеясь, на виду у шпиков, один из которых привычно пощелкал фотоаппаратом, уселись в «шкоду». Анита припарковала машину за квартал от аптеки, Кшисю высадила еще раньше. Попрощались по-деловому.

— Приглядывай за папой, — попросила Анита. — На тебя только могу надеяться.

— Не волнуйся. — У ясновидящей в глазах светился восторг и упоение. — Ах, как хорошо, как славно!

— Что славно?

— Яночка, ты такая смелая, почему я не такая…

— Будешь смелая, когда хвост прищемят.

Дальше все прошло как по писаному. Никита оказался гениальным организатором дорожных происшествий. Ровно в половине шестого промчался мимо нее на микроавтобусе «мицубиси», и она с криком упала на подмороженный асфальт. Лежать мертвой пришлось недолго, замерзнуть не успела. Даже зеваки не успели собраться, кроме двух-трех, нанятых за деньги. Никита вернулся с каким-то крепко подпитым мужичком и с носилками. Шепнул ей на ухо:

— Умница! Только не переиграй.

Ее положили на носилки, подняли и запихнули в фургон с эмблемой Красного Креста на борту. Бедовый журналист, отснявший на пленку живописный труп девушки на тротуаре и поместивший его в вечерней газете, взял за работу 250 баксов. В фургоне, на ходу, когда Никита разрешил ей воскреснуть, Анита первым делом поинтересовалась, как она, в его представлении, могла переиграть?

— Я за себя опасался, — признался Никита. — Уж больно хотелось тебя пощекотать. Представляешь?

6

Выстроившиеся друг дружке в затылок белые коттеджи на Лазурном берегу. Стиль смешанный: ампир, барокко, современные вкрапления. Ажурные изгороди из металлокерамики, стрельчатые окна. Подъездные аллеи вроде выпавших из собачьей пасти бледно-розовых языков. Нарядные, как торты, коробки гаражей. Из каждого окна можно рукой дотянуться до сонно посапывающего, поседевшего к декабрю Средиземного моря. Один из коттеджей принадлежал де Аршаку, бывшему князю Черкизову, спивающемуся в полном одиночестве господину неопределенной наружности. У него в гостях Анита и ее возлюбленный провели счастливейшие дни своей жизни.

Добрались сюда ранним утром на такси, поселок еще спал, укрытый голубоватым, теплым небесным пологом, и оба на миг оторопели, одинаково им померещилось: не вернулись ли по ошибке в Ялту, в город первого свидания? Хорошее предзнаменование.

Хозяина долго не могли добудиться, колотили и в дверь, и в окна и уж было решили, что его нет дома, начали рассуждать, что делать дальше, как внезапно одно из окон распахнулось и в проеме возникла бородатая фигура в тельняшке, с растрепанной головой и осоловелым ликом. Старик хитро прищурился и произнес на чистейшем русском языке:

— Чего зря ломитесь, ребятки, дверь-то открыта.

Так, через окно, познакомились с князем Черкизовым.

Чуть позже сидели на просторной кухне в лазоревых тонах за завтраком, состоящим из водки, пива, круга подкопченного сыра и каравая белого хлеба с обгорелыми боками. Весь первый день у них не было уверенности, что князь принимает их за тех, кто они есть на самом деле. Он никак не мог запомнить их имена, Аниту упорно называл «мисс Франция», к Никите обращался более длинно — «мой маленький сиракузский друг». Украдкой они даже поспорили. Никита полагал, что у хозяина натуральная белая горячка, Анита возмущенно уверяла, что князь просто дурачится. Впоследствии выяснилось, что оба ошибались. Ближе к вечеру, когда князь после долгого похмельного сна чуточку протрезвел, он открыл им правду. Оказалось, что, как и они, Егорий Александрович принадлежит к подпольной террористической организации «Свободная Европа» и вынужден соблюдать строжайшую конспирацию. Сообщив это, князь попросил «маленького сиракузского друга» выглянуть в окно и проверить, не собралась ли толпа. Никита, даже не выглядывая, ответил, что нет, не собралась.