Princeps Omnium - [54]

Если вы говорите "Слово — это не вещь", все легко соглашаются с вами; но посмотрите вокруг, и вы увидите, что все ведут себя так, будто нечто, называемое Священным, "действительно является" священным, а нечто, называемое Низким, "действительно является" низким.

Р.А. Уилсон, "Квантовая психология"

Этот прием повсеместно применяется по отношению к Сатане. В истинно зороастрийском духе ему инкриминируют все, что вызывает страдания у людей, причем безразлично, по какому поводу и какие именно (выделение курсивом наше — O.&W.):

Если нужно понять зло, то мы всегда должны от метафоры и метафизики возвращаться к индивидуальному. Числа только скрывают реальность. Шесть миллионов уничтоженных нацистами евреев[171] становятся абстракцией. Вы понимаете страдание одного еврея, но ваши способности к дальнейшей экстраполяции ограничены. Поэтому Сатана у Мильтона кажется таким гордым: олицетворяемое им зло спряталось за абстракцией. Замученное в одиночестве и темноте дитя, о котором рассказывает Иван,[172] открывает истинный смысл сомнительной славы Сатаны, той славы, которую мы ощущаем только если позволяем […] забывать о страдании конкретного человека.

Д.Б. Рассел, "Дьявол"

Как видите, Сатане приписывается во-первых, какая-то патологическая жестокость, во-вторых — мелочность (Ну и зачем ему страдания этой пятилетней девчонки? Так Сатане можно приписать что угодно, вплоть до подкладывания кнопок на стулья[173]). При этом суггестия такой пропаганды усиливается вторым термином, определяемым также остенсивно: «истиной» (Истина в этих случаях скорее определяется декларативно — часто ее конкретные примеры совсем не обязательны. Достаточно задекларировать ее "наблюдаемые пределы" — в соответствии с собственным разумением, конечно. Ни о каких реальных конвенциях в этих случаях речь не идет.). Приписав себе право толковать истину, а заодно и добро/зло, такие пропагандисты получают прекрасный инструмент манипуляций народом: им достаточно ткнуть пальцем: "вот это — зло!", и мало кто спросит, — а почему, собственно?

Полезным эффектом такой политики устрашения народных масс Сатаной, помимо подпитки эгрегора страхом обывателей, является невозможность войти в контакт с эгрегором тем, кто имеет стадный менталитет. Просто не за что зацепиться — нет соответствий.[174]

Интересно рассмотреть восприятие зла человеком, стоящим на позиции добра. Процитируем предисловие к книге Д.Б.Рассела "Дьявол. Восприятие зла с древнейших времен до раннего христианства":

Что такое зло? В общепсихологическом плане — это опыт гибели, разрушения, предчувствия смерти, наличия силы, оказывающей сопротивление не только нашим планам и чаяниям, но и самому нашему бытию. Однако зло — не просто человеческая оценка происходящего с ним или с окружающим. За ним стоит какая-то реальность […] Нечто сопротивляется нашим замыслам и предположениям о принципиальной доброжелательности мироздания, в котором мы пребываем.

Обратите внимание на восприятие реальности: сторонники «добра» совершенно инфантильно стремятся к "принципиальной доброжелательности мироздания" (вспомните концепцию христианского рая), причем им больно и обидно, что реальность не соответствует их предположениям (!!!). Они высказывают протест против реальности, мечтая об элиминировании сопротивления вообще как феномена.

Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой.

И.В. Гете

Кроме того, они путаются даже в столь незамысловатых мечтах, пытаясь увязать их с реальностью. Тот же текст, соседний абзац:

Человеческое сознание склонно оценивать все, происходящее с ним, исходя из простейшей шкалы ценностей. Начиная с первобытных времен мир удваивается, организуясь согласно системе простейших оппозиций: небесное-земное, наше-чужое, священное-мирское, хорошее-плохое.

И как прикажете совместить понимание стремления чел-овечества к примитивной дихотомизации и "какую-то стоящую за злом реальность"? "Зло трансцендентно, оно врывается извне в космос, ежемгновенно выстраиваемый нашим сознанием" — op.cit.

Какая наглость! Реальность Вселенной посмела не соответствовать иллюзиям нашего сознания![175] Отсюда остается лишь небольшой шаг до концепции "материя — это зло", которую мы рассматривали ранее. Кроме того — разумеется, в нас [людях[176] ], хороших, белых и пушистых, никакого зла нет, поскольку не может быть никогда, и значит, что оно находится где-то "снаружи".[177]

Именно с этим связано стремление к персонификации зла — раз навязывается извне, значит, навязывается кем-то.

Самым глобальным заблуждением (после непосредственно ввода в обиход этих понятий) является тезис о том, что зло является privatio boni, что оно вторично, зависимо от добра,[178] является его отсутствием и не представляет собой самостоятельной сущности. Такое мнение не только есть error in re, но, что характерно, даже противоположно реальности. Поскольку Добро и Зло — искусственные, неестественные понятия (и опять скажем — почти по Пруткову — Вселенная имморальна!), то справедливо заметить, что Добро вводилось как нечто возвышенное, оторванное от мироздания, а на долю Зла пришлась как раз сама реальность, материальный мир без каких-либо измышлений.