Принцами надо делиться - [13]

Гвен покачала головой:

— Информацию держат в строжайшей тайне, никто не должен ничего узнать раньше времени. Это традиция.

— Ну я так и поняла…

Мы обошли здание конюшни. За ним оказался целый зоопарк. Я сразу забыла об отборе — столько тут всего интересного! Гвен водила меня между вольерами и стеклянными кубами, в которых держали зверюшек самых невообразимых пород. В моем мире такие точно не водятся.

— Это что, дракон? — Я невоспитанно ткнула пальцем в одну из клеток. — Как леди Фейла?

— Леди Фейла не дракон, — терпеливо ответила Гвен, — а драконида. Дракониды волшебный народ, хотя иногда могут вести себя…

— Как животные, — подсказала ей.

— Возможно. Да, точнее и не скажешь.

Гвендолин улыбнулась, и я посчитала это своей личной победой. Герцогиня была меланхоличной натурой, склонной к слезоразлитию. Мне это не сильно мешало, благо утешать ее пришлось лишь раз, в остальное время она успешно утешала себя сама.

Я подошла к клетке из металлических прутьев, за которой раскинулся целый отдельный мирок, где крылатая ящерица с переливающейся перламутром чешуей дремала на нагретой за день мини-скале, у подножия которой журчал ручей.

— Это маленькая радужная виверна. Есть еще большие радужные виверны, но они не живут в неволе.

— А зачем же их тут держат?

Мне стало жалко бедняжку. Виверна мирно посапывала в комфортабельной, но все равно клетке и не могла улететь. Почти как я.

— Принц увлечен науками, — ответила Гвен с подозрительно мечтательным придыханием. — К тому же эту малышку принес королевский лесничий. Она была ранена охотниками за волшебными существами.

— У вас и такие есть? — удивилась я. Браконьерство — это очень плохо, особенно если страдают такие милахи.

Гвендолин печально коснулась прутьев клетки тонкими белыми пальчиками. Так я узнала, что в волшебном мире существуют люди, которые готовы душу продать за редкую зверюшку, не важно, живую, мертвую, целую или по частям, — и заранее их возненавидела. Никогда не понимала коллекционеров, отваливающих миллиарды за левый дырявый носок Элвиса Пресли.

— Чтоб им в следующей жизни родиться тараканами, — от души пожелала я, и Гвен снова улыбнулась.

— Если хочешь, придем сюда утром. Виверны дневные существа, и при свете солнца тебе могут разрешить их погладить. Хочешь?

— Шутишь?! Конечно хочу!

Я захлопала в ладоши, но Гвендолин вдруг переменилась в лице.

— Принц… — прошептала она помертвевшими губами.

— Что?

— Не что, а где. Принц идет.

Она опустила взгляд и присела в реверансе. Я от шока не успела сразу сделать то же самое и наконец столкнулась лицом к лицу с мечтой всех местных девиц на выданье.

Как это ни прискорбно, лицо оказалось очень красивым.

— Дамы, — принц поклонился. Следующий за ним тенью Ирвин гордо вскинул голову, мол, кланяться — это не для нас.

И кто из них после этого принц?

Гвендолин молчала, как воды в рот набрала, так что необходимость вести светскую беседу упала на мои плечи.

— Э… — У меня на почве стресса резко закончился словарный запас. — Гвен… Герцогиня Гвендолин рассказывала мне о вивернах. Они… они милые.

Кукольно-прекрасное лицо Дарнелла (надо же, а я думала, его имя в жизни не запомню!) стало удивительно мягким. Я бы сказала, стало более реальным.

— Я назвал ее Ариэллой, — произнес принц почти с нежностью.

— А… красивое имя, — пролепетала я.

— Ваше имя тоже прекрасно, — улыбнулся принц. — Простите, нам с Ирвином нужно навестить вольеры с волкодлаками.

Я посмотрела на удаляющуюся парочку большими глазами.

— Принц заботится о раненых животных, — подала голос Гвен и вздохнула. — Он такой добрый…

И не такой пустой манекен, каким показался мне на «смотринах», устроенных Жизель перед первым испытанием. Мама говорила, что человек, который любит кошек, это хороший человек. Про виверн она не говорила, но уверена, она осталась бы при том же мнении.

По дороге во дворец Гвендолин только и вещала, что о своем разлюбезном принце — защитнике униженных, оскорбленных и раненых, а я размышляла: если он так хорош, почему сам себе жену не найдет? Интересно, если принц с изъяном, я могу от него отказаться?

Должен в происходящем быть какой-то подвох, но я пока его не обнаружила.

Второй раз идти на испытание было уже не так страшно. Меня до сих пор воодушевляла утренняя победа, в придачу поднятию боевого духа способствовал ужин, состоящий из легкого супчика, котлеток в хрустящей панировке, салатика и десерта, похожего на наш йогурт. Готовиться к испытанию заранее я не стала: во-первых, так и не узнала, что нам предстоит делать, а во-вторых, указаний по поводу дресс-кода опять не поступило.

Встреча с принцем в виварии немного меня встряхнула, и я чувствовала странный душевный подъем. Всех претенденток собрали в королевской оранжерее. Чего тут только не было! Тонкие, изогнутые деревца, фигурно постриженные кустики в кадках, разномастные горшки с цветами, половину которых я видела впервые в жизни. Воздух поражал свежестью и чистотой, цветочные ароматы ощущались, только если подойти к растениям поближе. Ни духоты, ни запахов земли и удобрений — это хорошо, значит, голова не заболит.

Что-то чирикнуло, и я подняла голову. У прозрачного потолка, среди переплетенных между собой зеленых побегов, прыгала маленькая голубая птичка. Из листвы ей ответили похожим чириканьем.