Принц Терний - [21]

— Но… — Сэр Макин закусил губу, казалось исчерпав все аргументы со словом «но».

— Он смухлевал. — Зато юный Стод нашел нужные слова.

Лундист уже вышагивал впереди, я повернулся, чтобы последовать за ним, пришлось обернуться.

— Это не игра, сэр Макин. Обучая этих мальчиков биться по правилам, вы обрекаете их на поражение. Запомните, это не игра.

Если ошибешься, не купишь себе свободу. Ни лошадьми, ни золотом.

Мы подошли к Красным Воротам на дальней стороне двора.

— Тот мальчик мог погибнуть, — заметил Лундист.

— Знаю, — ответил я. — Отведи меня к заключенным, которых отец собирается казнить.

12

Четыре года тому назад

Большая часть Высокого Замка расположилась под землей. Правильнее было бы назвать его Глубокий Замок. Спуск в подземелье занял довольно много времени. Сверху до нас доносились резкие звуки, проникающие сквозь толщину перекрытий.

— Полагаю, зря мы сюда пришли, — заметил Лундист, остановившись у железной двери.

— Я кое-что придумал, наставник, — ответил я ему. — Возможно, ошибаюсь, но, говорят, на ошибках учатся.

Раздался вопль, перешедший в хрип. Нечто душераздирающее.

— Твой отец вряд ли одобрит наш визит, — сказал озабоченный Лундист, крепко сжав губы в узкую полоску.

— Не припомню, чтобы прежде тебя волновало одобрение короля, когда нужно было принять какое-либо решение. Стыдись, наставник Лундист. — Теперь меня уже ничто не могло остановить.

— Есть вещи, которые детям…

— Слишком поздно: лошадь пристрелена, конюшня сожжена.

Я прошмыгнул мимо него и эфесом кинжала забарабанил в дверь:

— Открывай!

Звяканье ключей, дверь на смазанных маслом петлях плавно подалась внутрь проема. Я едва не задохнулся от накатившей волны зловония. Из чрева выступил покрытый бородавками старик в кожаной одежде надзирателя, разинул рот, намереваясь что-то произнести.

— Не стоит, — посоветовал я, нацелив острие кинжала ему в рот.

Вошел внутрь, наставник за мной.

— Лундист, ты всегда напутствовал: смотри, доверяй только собственным суждениям, — припомнил я ему. За это и уважал. — Сейчас не время быть щепетильным.

— Йорг… — По голосу я понял: его раздирает противоречие между чувствами, которые мне не дано понять, и логикой, которую я понимаю. — Принц…

Снова вопль, теперь намного громче. Подобный я слышал раньше. Он давил, заставлял уйти. Похожий крик боли исторгся когда-то из уст моей матери. Уйти не получалось, что-то удерживало. Признаюсь, то были шипы терновника, вцепившиеся в меня. Могу показать шрамы. Тогда ночью, еще до кошмарных снов, какой-то голос нашептывал: мол, это всего лишь страх, охвативший меня, ужас, сковавший в колючках, обезопасивший на то время, пока убивали родных.

Опять вопль, еще ужасней и отчаянней, чем до этого. Колючки впились в тело.

— Йорг!

Я вырвался из рук Лундиста и побежал на звук.

Далеко бежать не пришлось. Резко остановился у входа в просторную комнату, освещаемую факелами. С трех сторон три двери вели в камеры. Посередине стоял стол, к которому цепями был прикован мужчина, по бокам от него стояли двое. Тот из тюремщиков, что поздоровее, держал железную кочергу, опустив ее в чан с раскаленными углями.

Никто из троих не заметил моего появления, то же самое можно было сказать об узниках из других камер, прильнувших к железным прутьям решеток. Я вошел внутрь, Лундист тоже добрался до входа и застыл в растерянности.

Я приблизился, второй тюремщик взглянул наконец в мою сторону, подпрыгнув, словно ужаленный.

— Какого… — тряхнул он головой, будто сбрасывая пелену с глаз. — Кто? Спрашиваю…

Когда-то палачи представлялись мне страшными личностями с жуткими мордами, истонченными губами, крючковатыми носами и глазами бездушных демонов. Действительность ввергла в шок: обычные люди. Тот, что послабее, — эдакий свой в доску парень. Мухи не обидит.

— Кто таков? — Второй был явно жестче, но я с легкостью мог представить его с кружкой эля, смеющимся или обучающим сына игре в мяч.

На мне не было придворной одежды, только простая туника для занятий в классе. Вряд ли тюремщики могли догадаться, кто перед ними. Скорее всего, они спускаются в подземелье через Ворота Преступников и никогда не появляются на верхних этажах замка.

— Меня зовут Йорг, — произнес я, подражая говору слуг. — Мой дядя заплатил старику Бородавочнику у дверей, чтобы я мог посмотреть на заключенных. — Я указал на Лундиста. — Завтра собираемся пойти на казни. Но сначала я хотел увидеть преступников вблизи.

Больше я не смотрел на тюремщиков. Взгляд был прикован к узнику на столе. До этого мне лишь однажды довелось видеть чернокожего — раба одного дворянина с юга, приезжавшего посетить отцовский двор. Но кожа у того была коричневой, а у прикованного — чернющая. Он повернул голову в мою сторону, медленно, словно она была из свинца. Белки глаз, казалось, сияли на фоне сплошной черноты.

— Бородавочника? Ха, мне это нравится. — Здоровяк расслабился и вновь схватился за железяку. — Если там было два дуката для меня и Греббина, думаю, ты можешь остаться и послушать, как визжит этот приятель.

— Беррек, не думаю, что это правильно. — Широкий лоб Греббина покрылся морщинами. — Он слишком молод, да и…