Принц Теней - [8]

Она наградила меня быстрой улыбкой поверх перьев веера:

– Надо бы мне поближе увидеть варвара, чтобы оценить его топор.

Мне стоило труда не улыбнуться: Вероника бывала иногда – очень редко – довольно забавной.

– Бабушка вызывала тебя из-за Ромео?

Я нахмурился.

– Если ты не ходила к ней – откуда ты об этом знаешь?

– О, это все бабьи сплетни, – махнула рукой Вероника. – Ромео, говорят, голову потерял от этой Розалины, ты слышал?

Она очень натурально изобразила, будто падает в обморок, и я почти готов был подхватить ее, чтобы она не свалилась со скамьи. Но поскольку я был только почти готов, ей пришлось самой справляться со своими руками и ногами, что вышло у нее не слишком изящно.

Все-таки моя сестра – это нечто удивительное.

– Ты знаешь Розалину?

Вероника огляделась по сторонам, веер заработал быстрее.

– Она дура, просто дура! Ставит себя выше остальных. Она так плохо одевается – хуже слуг, и притворяется, будто так и надо. Она проводит все время за чтением! Все подряд читает. Даже монахини не читают! Это же неприлично просто!

– Она красива?

Я знал ответ на этот вопрос, но это был тот вопрос, который обязательно задал бы любой мужчина на моем месте. И кроме того, я был уверен, что это развяжет язык моей сестре.

– Я полагаю, что она довольно привлекательна от природы, но совершенно не следит за собой. Как можно быть красивой, если не прикладываешь никаких усилий для этого. А от чтения у нее появляются морщинки, ну ты понимаешь, вокруг глаз.

Вероника любила подвергать критике волосы, глаза, кожу, фигуру или осанку других девушек… но о Розалине ей как будто нечего было сказать. А в ее случае это было равносильно похвале.

– Но ты же сказала, что она достаточно красива, чтобы поймать на удочку Ромео.

Вероника захлопнула веер и стукнула меня им по плечу.

– Это же Ромео! Он же может влюбиться в танцующего медведя, если тому нацепить юбку. Если ты хочешь защитить его – скажи его отцу, чтобы его женили как можно скорее, иначе он взорвется, как кипящий горшок.

– Ты говоришь как бабушка, – заметил я, и сестра снова стукнула меня веером, на этот раз довольно сильно.

– Ты такой жестокий, Бенволио!

– Я добрый, – возразил я.

– Добрый, как сам дьявол. – Она встала и пошла прочь, подметая юбками дорожную пыль не хуже хорошей метлы.

Сестрица Вероника и братец Ромео.

Чем я все это заслужил?

Ромео не соблаговолил появиться за ужином, и его отсутствие было замечено – синьора Монтекки, его мать, с холодной сдержанностью осведомилась у меня, пожалуй, чуть громче, чем следовало бы, не имею ли я каких-нибудь сведений о нем. Я честно ответил, что не имею.

Моя собственная мать в течение обеда посылала мне сердитые взгляды, словно считала, что я должен немедленно отправиться на поиски своего кузена. Надо сказать, от этого обед не стал для меня приятнее.

Я не вставал с места. Никто официально не поручал мне поиски, а сам я считал, что это просто глупо. Ромео мог явиться сам – если пожелает и когда пожелает. Мне поручили заняться его перевоспитанием всего несколько часов назад – вряд ли я буду виноват, если он натворит дел сегодня вечером.

Уже подали сладкое, мой дядюшка Монтекки прикончил четвертый кубок вина и уже громко рассуждал о политике, когда Ромео ввалился в залу. Я употребил слово «ввалился» – и это неслучайно: он влетел в дверь головой вперед, споткнулся и вынужден был ухватиться за слугу, чтобы не упасть. Тот с шумом уронил поднос с жирными остатками жареной свинины, и Ромео тут же отскочил и заскользил к столу с приличной скоростью (чего не скажешь о точности). Как всегда, он оставлял за собой руины и хаос.

– Ты не Вероника, – заявил он, плюхаясь на стул рядом со мной. – Здесь обычно сидит Ронни, и она куда более приятная компания, чем ты.

– Она впала в немилость у бабушки, – пояснил я.

– За что?

– Не пришла выслушать нотации.

Он рассмеялся пьяным смехом.

– Это даже хорошо для Ронни. Если бы мы поменьше кланялись и пресмыкались перед этой старой ведьмой – жизнь была бы гораздо приятнее.

Ромео откинулся на спинку стула и стал качаться на двух ножках. Заметив Веронику, красную и злую, на дальнем конце стола, среди самых юных и захудалых провинциальных кузенов, он замахал руками, пытаясь привлечь ее внимание. Она только вздернула подбородок, не замечая его усилий.

Я пнул по ножке его стула, и Ромео пришлось вернуть стул в нормальное положение, что вышло у него довольно неловко.

– Послушай-ка меня, болван. В немилость попала не только Вероника. Бабушка весьма недовольна и тобой тоже.

– Она всегда недовольна любым из нас. Ну, кроме вас, конечно, о Ваше Совершенство, – отмахнулся Ромео и подозвал слугу. Тот подошел с испуганным и напряженным видом. – Где чертов ужин?

– Его уже подавали, господин, – ответил слуга. Я не знал его имени – он был из новеньких, хотя казался вполне расторопным. – Могу я принести вам супу?

– Супу и хлеба. И вина…

– Воды, – вмешался я. – Принеси ему воды. Для его же блага.

– В наших рядах измена, – произнес мой кузен.

Слуга отошел с явным облегчением.

– Где ты был? – спросил я Ромео.

Он откинул голову на спинку стула.

Мы были с ним похожи, только я был чуть выше, чуть шире и не такой красивый. И нос у меня когда-то был такой же ровный и изящный, но уличная драка с Капулетти изменила его до неузнаваемости. Зато это добавило мне мужественности, равно как и тонкий шрам, рассекающий надвое мою бровь, – так что польза от моих похождений была, в буквальном смысле слова, налицо. Ну, и конечно, глаза. По глазам было сразу понятно, что я наполовину нездешний.