Принц без королевства - [97]

Но пока часы в «Счастливой звезде» пробили только десять. Нина Бьенвеню пела. Аккомпаниатор не поднимал головы от рояля. Остальные пожирали Нину глазами.

Тринадцатый гость был добавлен в список несколько часов назад. Этот француз лет пятидесяти, очень элегантно одетый, носивший галстук в горошек, был врачом Макса Грюнда. Создавалось впечатление, что он приходится близким другом большинству гостей. Он поднимал бокал, но не пил. Привычный к светской жизни в оккупированном Париже, он знал наизусть все песни Нины. Она даже закончила свое выступление у него на коленях.

Однако самая главная часть праздненства разворачивалась на тарелках. Хозяин, Казимир Фермини, с начала вечера даже не улыбнулся, но когда подали суп, не смог устоять и поднялся наверх, чтобы посмотреть на реакцию гостей. С первой же ложкой голоса затихли. Грюнд знаком остановил пианиста. Был слышен только звон фарфора и восхищенные вздохи.

Фермини направился в кухню. Вооруженные солдаты прохаживались по лестничной площадке. Он спустился на первый этаж, толкнул дверь плечом и сказал повару:

— Они довольны. Если бы вы знали, как все это действует на нервы!

Самое удивительное, что волшебный вкус супа достигался благодаря всего нескольким морковкам, ведерку миланской розовой репы, куриной ноге да двум-трем альпийским травкам.

— Вы заставили плакать от восторга Третий рейх!

Фермини перешел улицу, чтобы проведать своих уважаемых гостей в других залах. Первая смена там закончилась в половине десятого. Столики занимали новые посетители.

Фермини без конца извинялся за шум и крики на другой стороне улицы, где, по его словам, проходил костюмированный новогодний ужин.

В глубине зала за круглым столиком сидел тот самый иностранец, месье Коста. Он явился в семь часов вечера. Коста только что провел два дня в пустующих замках Луары и теперь наслаждался едой, не имея ни малейшего желания уходить. Фермини обхаживал его как мог.

— Вы мой самый почетный гость!

Он заставлял его дегустировать вина, которые приносил для других клиентов. Месье Коста был на седьмом небе от счастья. Он даже уронил вилку в пюре из капусты с маслом. Как и гости в доме напротив, он плакал от восторга и утирал слезы салфеткой. Фермини был внимателен к каждому. Он бегал за официантами, указывая на какого-нибудь всеми забытого гостя.

— А вон та худенькая молодая женщина за стойкой — она ждала на холоде целый час. Принесите ей что-нибудь согревающее, прежде чем она сделает заказ.

Молодую женщину, о которой так заботился хозяин, звали Этель. Она сидела рядом с Ванго. Сначала они ждали на улице. Но на дальнем конце стойки, в уголке, освободилось два места, и они их заняли.

Этель знала, что этот ужин будет особенным. Ванго предупредил ее, что должен закончить одно дело, закончить раз и навсегда.

Он уговаривал ее не ходить в ресторан:

— Оставайся с братом. В полночь я вернусь, и мы уедем.

Но она только смеялась, как будто не понимала, о чем он. Она его не оставит. Она его не оставит. Она его не оставит.

Этель даже выглядела элегантной и свежей, хотя еще недавно вся она была пропитана запахами машинного масла, болотной тины, дыма и конского пота. Теперь от нее лишь немного пахло черноземом.

Ей нельзя было произносить ни слова. Ее бы сразу выдал акцент.

Этель была донельзя рада этому запрету. Она разучилась разговаривать, забыла и многое другое. Нужно было всему учиться заново.

В пятидесяти метрах от ресторана в черном «ситроене» ждали Пол и звонарь Симон. Скоро они уедут на юг вместе с Ванго и Этель. Симон сидел на месте шофера.

— Вам больно? — прошептал Симон.

Пол лежал на заднем сиденье.

— Все в порядке.

Он бессовестно врал.

— Вы знаете, что сегодня утром у моей жены родилась малышка Колетт? — спросил Симон.

— Да. Вы, должно быть, очень горды.

— Это благодаря ей епископ одолжил мне машину. Чтобы я поехал на нее посмотреть. Вы меня высадите в Ла-Бурбуль. Когда я вернусь, все объясню его преосвященству. А вы поедете дальше, в Испанию.

— Передайте ему, что я приглашаю его в Шотландию, чтобы испросить у него прощения. Когда кончится война.

Улица казалась темной и безлюдной. Все лавочники на рынке закрыли ставни.

Ванго неотрывно смотрел на Этель. Он еще не произнес ни слова. Они почти не разговаривали со вчерашнего дня. Их немой диалог начался с той самой встречи в амбаре после долгой разлуки и больше не прерывался.

Бартелеми протянул руку, чтобы поставить перед девушкой чашку с дымящимся бульоном и ему показалось, что сам воздух в этом углу был плотнее. Движения официанта замедлились.

Может, именно так общаются призраки?

Эта ночь вобрала в себя столько желаний, страхов, тайн!

Ванго был растроган любезностью хозяина. Он думал, что попадет в логово коллаборационистов, а оказался в таком уютном месте. К тому же на доске с меню не было ни одного немецкого слова. А у входа висела старая двуязычная афиша, которая приветствовала тех, кто прибывал в Кале на пароходе из Англии: «Добро пожаловать! Welcome!» Это могло повлечь за собой серьезные неприятности.

Ванго попробовал суп, который принесли Этель. И сразу же отнял чашку от губ. Горячая жидкость прожгла его до самого сердца, напомнив давние времена. Розмарин. Тот самый забытый вкус.