Примите женщину как есть - [3]

От людей до муравья.

Зонт почти не просыхает,

Слёзы хлюпают в туфлях,

По лицу вода сбегает,

Капли виснут на бровях.

Тучи чиркают по крышам:

Трубы гнут – прямых антенн.

Говорят, что под Парижем

В городках не видно стен.

Говорят, на Нижней Волге

Ночью выпал крупный град…

Дождь в Москве, хотя и долгий,

Всё же лучше во стократ.

Жаль, что птицы не летают,

Перекличку не ведут.

Жаль, что дождь не отдыхает…

Жаль, тебя нет рядом тут.

Синь

Синь! Какая синь над головой!

Ни облачка вверху, ни дымки.

Как будто небо надо мной

Вобрало цвет твоей косынки.

Синь! Какая синь на небесах!

В ней будто растворилась вечность.

Как синий цвет в твоих глазах,

В себе хранящий бесконечность.

Синь! Какая синь накрыла свет!

Я в ней тону необозримой.

Как мне приятен этот цвет —

Цвет васильков и глаз любимой.

* * *

Опять июньская гроза.

А я и так не сплю ночами,

Уже с последними лучами

Напрасно мучая глаза.

Опять в огне уже полнеба.

Грохочет гром опять в угаре,

Как тот пьянчуга на базаре,

Что бит сегодня ещё не был.

И прохудилось снова сито:

Ручьями вниз бежит вода,

И снова так же, как всегда,

Вся ночь на части ей размыта.

И снова я в пустой квартире

Сижу на тумбочке один.

И только занавес гардин

Мне руки греет в этом мире.

Опять всё так же, как всегда,

Как наша памятная ссора…

Вернулась, правда, как-то скоро?

Ты ж не вернёшься – никогда!

* * *

Пробежали капли дрожью через двор.

Застонал от боли старенький забор:

Третью уж неделю ливень без конца,

Кто бы образумил что ли молодца?

Разгулялся парень, застил белый свет,

Двор – сплошная лужа, конца края нет.

Я же по колено пятый день стою,

Пожалел бы, малый, старость хоть мою.

Ревматизм замучил, и в суставах боль,

Ноги ночью крутит, пожалел бы, что ль?

Поскорей бы тучи ветер разогнал…

Или ливень хочет, чтобы я упал?

Жить и так осталось считанные дни —

Вон, уж покосились столбики мои.

Из семи сыночков – пятеро лежат,

Двое – в середине только и стоят.

Плети справа – слева тянут меня вниз,

Словно это гири, извините – плиз…

Если бы не лужа, доктор бы пришёл, —

Нужные лекарства сыновьям нашёл.

Вновь бы приподнялись столбики мои,

Позабыл и я бы боли все свои.

Доктор с молоточком всех бы подлатал,

Так, глядишь, и я бы с годик простоял.

Нет же, льёт без дела дождь как из ведра,

Видно, за мной – старым, смерть моя пришла?

Боже! Выстрел в спину! Огненная боль!

Ох, и крут же – Ливень! Пожалел бы, что ль?

* * *

Белой пеной на грязной воде

Ливень в лужах рисует узоры.

Кружева по асфальту везде

Привлекают к себе наши взоры.

Все картины его хороши,

И ему удались, без сомненья.

Задевает все струны души

Хаотичность и сила движенья.

Вязь узоров всё время течёт,

Изменяя свои очертанья,

Так искусно их ливень плетёт,

Что фантазии нет – для названья.

* * *

Юбку по ветру полощет

Разноцветным, пестрым флагом.

Стонет всё живое в роще,

Что растёт по-над оврагом.

Я стою спиною к ветру,

Тебя крепко обнимая.

Мы прошли три сотни метров…

Проползли их – умирая!

Нет уж сил у нас бороться:

Круговерть уже кругом.

До сторожки остается

Двести метров – не дойдём!?

Рухнул дуб могучий рядом:

Треск ствола, как первый гром.

Нам собраться только надо:

Двести метров – мы дойдём!

Развернувшись против ветра,

Наклонившись до земли,

Мы прошли ещё три метра,

А вернее, – проползли!

Веток стук и крик деревьев,

Грязь в лицо и пыль в глаза,

Смесь травы и птичьих перьев…

Уж скорее бы гроза!

Только ветер всё сильнее:

Уж сторожку не видать.

До крылечка, чуть правее…

Нюни мне не распускать!

Вот и дождь! А вот – сторожка!

Видишь, краешек трубы…

Ну ещё чуть-чуть, немножко…

Выбрось к черту ты грибы!!!

* * *

Жара в июле напрягает

Мужчин – особенно, подчас!

Но и она же раздевает

Для них всех женщин всякий раз…

И потому мужчины терпят

Жару – любую и – всегда!

А днями солнечными вертят

Как захотят: туда-сюда…

* * *

Как же яростно ветер ломал

Эту рощу берёз в чистом поле:

Словно злобу на ней вымещал

И пределы испытывал боли!

Как трещали под ветром стволы,

Как кричали они, умирая!

Но боролись и были смелы

Все деревья, растущие с края.

Ветер скручивал листья в спираль,

Обрывая десятками сразу,

Унося их зелёными в даль,

Но их плача не слышал ни разу!

Молодые берёзки клонил

Ветер к серой земле, как травинки,

Он ветвями о землю их бил,

Но не выжал из них и слезинки…

Только плакала роща давно,

Хотя ветер не видел те слёзы:

Их понять он не мог всё равно,

Ведь то плакали мамы-берёзы…

* * *

Земля усталая стонала,

Дождя просила у небес:

Жара – живое всё сжигала,

Горел который месяц – лес!

Горели люди и деревни,

Горели рощи и сады…

И вспомнив вдруг обычай древний,

Просили люди все – воды!

От смога серого седая,

Земля молила лишь о том,

Чтобы от края и до края

Пролился дождь, пролаял гром.

Но Бог был глух к её стенаньям,

Поля сжигая за грехи

И обрекая на страданья

Всех, кто зависел от сохи.

Уж больно люди провинились,

Природу мучая подчас…

Они бы сильно удивились —

Скажи им кто о том сейчас.

Уже обыденностью стало —

Менять, как хочешь, русла рек,

Сушить болота… не хватало,

Чтоб Богом стал сам человек.

Уже давно и повсеместно

От газа – корчилась Земля:

Автомобилям было тесно,

Заводы – горы жгли угля…

И Бог решил: настало время

Вновь человеку подсказать,

Что непосильно ему бремя —

Природой мудро управлять!

Жары добавил Бог… и газу

Через горящие поля…

Окутал смог всю Землю сразу,