Приметы весны - [46]

Парень заговорил с Марийкой. Михо услышал, как он сказал:

— А я вас знаю. Ваша фамилия Иващенко.

— Откуда вы меня знаете? — спросила Марийка и тревожно взглянула на Михо.

«Она боится, как бы я не приревновал ее к этому парню», — подумал он.

— Я сяду там… посмотрю на море, — сказал Михо угрюмо и пошел на нос.

Берег был уже далеко, дома отсюда казались крошечными, как детские игрушки. Дымки над заводом все также бодро вились к небу, но трубы цехов тоже казались маленькими, игрушечными, и дымки, когда Михо сравнил их с необозримым пространством моря, чудились какими-то несерьезными… А впереди, и слева, и справа — море. Вода, вода и небо — такое же безбрежное, как и море.

«Как же люди находят здесь дорогу? — подумал Михо. — Здесь ведь совсем не такие дороги, как в степи. Там они ясно прочерчены людьми, повозками, лошадьми. Они узкие, колесом к колесу часто не проедешь, приходится сворачивать. А здесь какой простор! И дороги совсем не видно. Пройдет этот катер, успокоится море, и следа не найдешь. Случайно только можно попасть на то же место. Может быть, как раз на то же самое место никогда и попасть нельзя. Волны бегут, воду куда-то уносят, и сквозь ту же самую воду другой катер уже не пройдет, то будет уже другая вода. А эта где же окажется? Она набежит волной на берег и обратно вернется. Куда же?..»

— Что задумался, паренек? — услышал он чей-то голос и обернулся.

Рядом с ним стоял мужчина в форме матроса. Лицо его было обветрено и бронзово от загара. Губы полные, здоровые, но тоже обветренные и высушенные солнцем. Глаза серые, спокойные, никак не идущие к этому мужественному лицу.

Михо не ответил на вопрос. Моряк шагнул еще ближе и снова спросил:

— Чего зажурился?

— Ничего… Так я…

— Ты цыган? — спросил моряк.

— Цыган. А что?

— Ничего. То я так спросил. Я сам тоже цыган. Только не по национальности… Люблю бродяжничать, по свету шататься. Ох, и люблю!.. Жуть, я тебе говорю… Цыгане тоже так?.. Не сидится им на одном месте. Так и я. Не могу на одном месте сидеть, всю жизнь кочую, по морям да океанам и по землям чужим.

Михо едва слушал моряка. Он думал о Марийке: кто тот парень, что знает ее, и почему она осталась с ним, а не пришла сюда? «Так я же сам ушел, — оправдывал Михо Марийку. — Сказал: пойду посмотрю море. Она и осталась там».

— Как уйдем надолго от родной земли, — услышал он голос моряка, — так, кажется, все отдал бы за то, чтоб скорее вернуться домой. А как вернусь, день — два пройдет, начинаю томиться. Скучно. Снова куда-то тянет. Жуть, я тебе говорю… У цыган тоже так? Оттого и бродите по свету?

— Не знаю, — нерешительно произнес Михо.

— Как же так — не знаешь? Ты же цыган.

— Цыган.

— А в таборе ты был?

— Был.

— Так чего же ты не знаешь? Моряк и цыган — вроде родичей. Так?

Мысли путались в голове Михо. Он чувствовал, что моряк и цыган — это не одно и то же, как море и степь — разные, хоть и там и тут просторно. Он снова пытался мысленно сравнить море и степь. Здесь, на море, вроде просторнее, а может быть, это оттого, что непривычно, незнакомо?.. Но сосредоточиться нельзя было. Марийка… Что она там делает?..

— У нас лучше, — продолжал между тем моряк, не дождавшись ответа. — Сколько вы там увидите за всю свою жизнь? Сколько та лошадь километров сделает за день? Ну, двадцать, тридцать, ну, пусть сорок. Так нужно же и пожрать, и отдохнуть, и делом каким заняться… Знаю я ваши, цыганские дела. — Он с видом сообщника моргнул Михо. — Есть у вас план какой: ну, куда ехать, — или так едете, куда глаза глядят?

— Старшина выбирает, куда ехать. Туда и едем.

— Представляю себе, много ваш старшина понимает! — моряк презрительно скривил губы. — Он же, наверное, неграмотный, как все цыгане.

— Я грамотный, — с обидой возразил Михо.

— Так ты ж на заводе работаешь.

— Я раньше тоже грамотный был.

— А много вас таких было в таборе?

— Нет, — признался Михо.

— Ну вот, видишь. А старшина ваш грамотный был?

— Нет.

— Хорош капитан! Только и знал, наверное, дорогу от базара до базара… А наш капитан… — он указал на человека, стоявшего наверху, рядом с рулевым. — Ты знаешь, где мы с ним были?.. Та где мы с ним только не были!

Моряк начал рассказывать о своих походах. Он изъездил весь мир, называл города и страны, многие из которых Михо никогда и не слышал. Моряк сыпал названиями: Марсель, Гибралтар, остров Мадейра, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес, Токио…

Михо не услышал, а почувствовал, что подошла Марийка и села рядом с ним. Он подвинул руку, и она положила на нее свою. И оба сидели молча, вначале думая только друг о друге и горячих струйках, бегущих от руки к руке. А моряк все рассказывал, и они постепенно начали прислушиваться.

— Там пальмы, бананы, в общем растительность — жуть, я тебе говорю. Идешь как по парку… Да какой там парк! У нас, правду говоря, такого парка, может, нигде и нету. В Батуме только вроде этого, на Зеленом мысу. Там заповедник, собрали со всего мира деревья, цветы, кустарники. Красиво! Только чувствуешь, что это парк, человек своими руками посадил. А в Сингапуре, там оно растет вроде как у нас акация на улицах. Жуть, я тебе говорю. Понял ты?

Он взглянул на Марийку, точно только сейчас ее увидел. Заметил руку, лежащую на руке Михо. Марийка отдернула руку, но моряк успокоительно сказал: