Приманка на любовь - [20]

– Спасибо, конечно, родная, но мне бы твою уверенность, – перебила я ее, поскольку никогда не позволяла ни себе, ни кому-то другому выносить преждевременные оценки моим действиям.

– Ой, прости, я говорю, не думая! – спохватилась тетушка и прикрыла рот рукой.

– Все в порядке! – я улыбнулась. – Так что тебя волнует?

– Девушка его, Маша! На парне же лица нет из-за страданий! – горестно вздохнула моя сердобольная родственница, а я мысленно вдруг возрадовалась, что наконец-то ей есть кого «сводить», кроме меня.

– Она у меня в разработке! Естественно, меня тоже заботит это совпадение – что она пропала накануне покушений на Васю.

– Да в какой такой разработке?! Ребят надо помирить! – Мила явно была в этот вечер в ударе.

– Стой, сбавь обороты, мое дело – сохранить парню жизнь, а вся эта чувственная мура – не для меня…

На минуту тетушка остановила на моем лице внимательный взгляд. Затем медленно, словно бы взвешивая каждое слово, произнесла:

– Я тебя поняла и… услышала. Ты права: в нашей семье о чувствах беспокоюсь только я! – она вновь обиженно поджала губы.

Мне стало неловко за свой суровый тон.

– Прости меня, ты же знаешь, что мне сложно переключаться на что-то постороннее, кроме работы. – Я дотронулась до рукава ее халата.

– Да это ты меня прости, – она успокаивающе похлопала меня по руке. – Ты жизнью своей рискуешь, а я к тебе пристаю не по делу. Действительно, с чувствами найдется кому разобраться… – загадочно добавила она.

– Подожди, это ты о чем? – насторожилась я.

– Это я просто так, чтобы тему закрыть. – И она мечтательно проговорила: – Вот бы эти несчастные деточки воссоединились! А может быть, мне к ней сходить, к Маше-то, поговорить с ней, как женщина с женщиной, а то – что это за слово такое: «разработка». Она же испугается и вообще к нашему мальчику не вернется! – Брови моей тетушки состроились «домиком», словно она приготовилась расплакаться.

Я немедленно решила прервать поток ее сострадания, направленный на Васю и Машу, и нарочито деловым тоном заметила:

– Ну, знаешь ли, я бы не спешила с выводами. Гражданка Свирина вполне могла участвовать в заговоре против Ромашкина!

– То есть?!

– Я имею в виду, что ее могли подослать к нему намеренно, чтобы «атаковать» или, лучше сказать, прощупать его – как бы изнутри. Поэтому сначала мы все про нее выясним, и, если верными окажутся твои предположения, я обещаю, что препятствий им чинить не стану! – Я прижала руку к груди. – Мири их тогда, сколько твоей душе угодно!

– Вот спасибо! – Лицо тетушки просияло. – Но ты уж поскорее выясни все, так хочется им помочь!

Я, конечно, отметила, что Мила упомянула о моих обязанностях как-то вскользь, словно исполнение их не грозит мне никакими опасностями и другими неприятностями. Главной ее заботой стало личное счастье постороннего нашей семье Ромашкина. Но я умолчала об этом. Тетушка посвятила практически всю свою сознательную жизнь суровой судейской профессии и, выйдя на пенсию, принялась активно наверстывать упущенные ею обычные людские эмоции, не связанные с юридической деятельностью. В любом случае, уже целых два дня она не заговаривала со мною о необходимости заводить семью, детей, и только за одно это мне хотелось поблагодарить Василия – с учетом его личной трагедии.

В доме вскоре все затихло. Я просмотрела еще раз файлы, которые мне оставил Зорков, выполнила обязательные упражнения расслабляющей гимнастики, проделала растяжки и только после этого позволила себе лечь спать.

* * *

Утром я, как всегда, открыла глаза за несколько минут до звонка будильника и с удивлением обнаружила, что Василий уже проснулся. Я заглянула к нему в комнату и застала его на диване с ноутбуком на коленях, по клавиатуре которого он с заметным энтузиазмом постукивал пальцами.

– Не спится? – спросила я.

– Наоборот, я так хорошо давненько не спал! Я же еще и на работе успел вчера вздремнуть, и тут, у вас, сразу вырубился. Дома я обычно до утра сижу за компьютером, а тут, уж не знаю, отчего, сплю, как младенец. Это, наверное, от вкусной еды, к которой я, если честно, не привык, вот устоять и не могу! – Его глаза действительно бодро сияли.

– А что, Маша не баловала тебя вкусностями? – не сдержавшись, спросила я и тут же прикусила язык, заметив, как помрачнело лицо моего подопечного.

– Нет, она больше по творческой части, хотя что-то там варила, но я не запомнил, что именно, все мои мысли ею самой были заняты… – Он с тоской вздохнул.

– Да, любовь – дело такое, тут уж не до еды, – тоном знатока заметила я и перевела разговор на другую тему: – Зато теперь у тебя появился шанс наесться впрок, – я многозначительно кивнула в сторону кухни, откуда уже доносились звуки готовки, затеянной с утра пораньше моей тетушкой.

– Эх, видимо, когда все закончится, мне придется искать новую, более вместительную квартиру, – он шутливо похлопал себя по все еще плоскому, но уже не такому впалому, как пару дней тому назад, животу. – Устоять я не смогу! – повторил он и втянул носом аппетитный аромат жареного бекона.

– Я тоже, если честно, не имею сил справиться с этой слабостью, – откровенно призналась я, – уж очень моя тетушка вкусно готовит!