Приливы войны - [7]
— Твоего родственника Перикла здесь нет, юнец, и ты не смеешь распоряжаться от его имени!
— Я говорю от своего имени и от имени тех, кто погибнет, если ты ничего не предпримешь! — возразил Алкивиад. Он показал в сторону кораблей и града камней, который продолжал барабанить сверху. — Действуй, или, клянусь Гераклом, действовать буду я!
Целыми остались только два корабля. Алкивиад направился к ним. Македонянин кричал ему вслед, приказывая остановиться. Юноша не демонстрировал открытого неповиновения — он просто продолжал идти, словно не слышал. А мы с моим братом и ещё два десятка молодых людей последовали за Алкивиадом, словно накрепко привязанные к нему. У края волнорезов он отдал приказ. Не было слышно ни слова, но мы похватали вёсла и снова ринулись в эту ужасную стихию, по двадцать гребцов на каждом борту. Мы даже не установили рулевого весла. В такой обстановке оно было бесполезно.
Как кораблям удалось отчалить и остаться целыми — не знаю. Что сохранило нас, помимо милосердия небес? Только энтузиазм да ещё вода в качестве балласта, о котором мы не позаботились. Из четырёх гребков эффективны оказывались только два. Гонимые ветром, волны гулко ударяли в корпус, как тараны, а валы в два раза длиннее кораблей гнали их, как понёсших лошадей. Когда корабль нырял носом под подошву волны, вода каскадом лилась в трюмы. При взлёте на гребень ветер ударял по оголённому килю, ставя корабль почти вертикально, как опору для виноградной лозы. Работая вёслами, мы стояли на банках.
И всё же двум нашим кораблям удалось выгрести в море на полмили. Мы общались между собой, как собаки. Слышны были только отрывистые крики, заглушаемые порывами ветра. Однако задача была ясна: подплыть к берегу с северной стороны, забраться на скалу и обойти врага с тыла.
Теперь Алкивиад грёб сам, причём с такой силой, словно вызывал всех на соревнование. Его приказ, переданный по цепочке, был предельно понятен: высадиться на берег любым способом. Не думать о кораблях. Думать только о том, как самим оказаться на суше.
Гребень нёсшей нас волны раскрутился с такой силой, что вышвырнул всех нас со скамеек. Мы перелетели через планширы. При падении я потерял сознание. Пришёл в себя среди волнорезов. Щит, наполненный водой, тащил меня вниз с невероятной силой. Он был закреплён у локтя и держал меня, словно кандалы. И только благодаря тому, что вылетели заклёпки, я смог освободить руку и выскочить на поверхность. Другой юноша, увлечённый под воду таким же образом, утонул.
На прибрежной полосе собрались все уцелевшие — обессиленные, без щитов, без оружия. Оба корабля превратились в щепки. Посиневших от холода парней трясло, как парализованных.
Мы повернулись к Алкивиаду. Он тоже промок и лишился оружия, он дрожал, как и все мы, но тем не менее получал от этого удовольствие — другого слова не подберу. Парням, огорчённым потерей кораблей, он сказал, что если бы корабли не затонули сами, то он приказал бы их продырявить и затопить.
— Выкиньте из головы все мысли об отступлении, братья. Другого пути нет — только вперёд! Выбора не осталось — победа или смерть!
Мы провели перекличку, а когда обнаружили, что трое утонули, Алкивиад велел почтить их намять. Не имело значения то, что у нас ничего не осталось — ни щитов, ни мечей. Главное — дерзость удара.
— В такой темноте отсутствие оружия — не препятствие. Наше внезапное появление в тылу врага будет нашим оружием! При нашей атаке они побегут от ужаса.
Алкивиад повёл нас наверх, на скалу. Он был кавалеристом и знал, что в такую погоду неприятель прежде всего постарается укрыть лошадей. Он повторял, что мы не заблудимся, как бы черно ни было вокруг. Но мы должны придерживаться края. Сполохи молний осветят нам дорогу и покажут место, где укрылся наш враг.
Конечно, он оказался прав. Показалась скала, и там были они. Мы напали на конюхов, забросали их камнями, палками, сломанными вёслами. Через несколько минут наш командир всех нас усадил на лошадей, и мы поскакали по краю обрыва в полной темноте. С десяток врагов мы погнали к обрыву, на камни. В отчаянии я пытался сорвать щит с одного из них. Для воина, прошедшего обучение в Спарте, лучше умереть, чем возвратиться с поля боя без щита.
И вот от моего удара упал первый враг. Он рухнул прямо на камни, и я слышал, как треснул его череп. Мой брат оттащил меня от него, когда я хотел снять с него нагрудную пластину и щит. Я был без ума от радости — я жив, я чувствовал себя непобедимым! Многие молодые воины в таком состоянии действуют как варвары. А Лион оттащил меня.
Собрался наш отряд. Мы завладели этим местом, мы победили! Наши войска внизу приветствовали своё освобождение. Я видел, что с утёса свисали верёвки. Несколько человек снизу забрались наверх и теперь стояли перед нами. Я узнал македонского командира — он стал яростно и зло ругать Алкивиада.
Он назвал юношу беспечным. Говорил, что тот — ослушник, который не повинуется приказам. Из-за его самоуправства погибли трое, потеряны два корабля. Где щиты и оружие? Знает ли он, какое наказание ждёт нас за потерю? Глаза македонянина метали молнии. Уж он постарается, чтобы Алкивиада вздёрнули по обвинению в мятеже, если не в измене. Он клянётся Зевсом, что станцует на его могиле.
Мир необузданных гордых воительниц — амазонок уходит в прошлое. Антиопа, предводительница амазонок, отдаёт своё сердце легендарному Тесею и бежит с ним в Афины, а её подданные объявляют грекам войну... «Последняя амазонка» — это герои, достойные «Илиады» Гомера, рассказ о войне, любви и мести, трагическая повесть о столкновении двух цивилизаций.
Солдаты Александра Великого не знали поражений. Великая империя персов пала, покорясь их могуществу и полководческому гению Александра. Но потом на пути в Индию они встретили племена, не признающие своего поражения и вступающие в схватку снова и снова. Народ, чья ненависть к захватчикам была сравнима только с их спокойствием и способностью терпеть лишения. В «Солдатах Александра» не повествуется о столкновениях полководцев, это рассказ о противостоянии солдат и народа, не желающего покоряться.
Он властвовал над народами, которые не только не понимали языка, на котором говорил он, но, будучи объединены, не понимали языков друг друга. Страх, внушаемый им, был столь силён и распространялся на столь необъятных просторах, что никто не дерзал противиться его всеподавляющей воле, и одно его имя повергало в ужас. При этом он умел внушить столь сильное желание угодить себе, что все подданные подчинялись с готовностью и были рады следовать его повелениям.
Двадцать пять веков назад двухмиллионная армия персов вторглась в Грецию, чтобы завоевать страну и превратить ее жителей в рабов. Сотни покоренных народов уже склонили головы перед персидским царем. Тысячи воинов из поверженных стран воевали в его войске. Огромный флот Азиатского владыки приближался к берегам Греции. Только триста спартанцев и их немногочисленные союзники стояли на пути врага.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Что мешает художнику написать картину, писателю создать роман, режиссеру — снять фильм, ученому — закончить монографию? Что мешает нам перестать искать для себя оправдания и наконец-то начать заниматься спортом и правильно питаться, выучить иностранный язык, получить водительские права? Внутреннее Сопротивление. Его голос маскируется под голос разума. Оно обманывает нас, пускается на любые уловки, лишь бы уговорить нас не браться за дело и отложить его на какое-то время (пока не будешь лучше себя чувствовать, пока не разберешься с «накопившимися делами» и прочее в таком духе)
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.