Прилив - [2]

Волод не представлял, как охотник доберется до цели. Скорее всего, он просто хвастун, ведь до гморода, расположенного далеко на западе, не один десяток дней ходьбы по пустошам. Даже если выберешь время, когда уходит вода, и пойдешь вслед за ней — не успеешь до новой луны. Пойма наполнится водой, и путешественник утонет или его сожрут водяные твари.

Другое дело, если начать движение с дальних отрогов кратера. Волод слышал, что вода быстро уходит оттуда, а еще говорят, что там есть тропа до самого гморода. Одно плохо: нехорошее место вокруг кратера, такого наслушался — жуть берет. И вообще, к такому путешествию готовиться надо. А Волод пока не готов. Что у него есть: старый тесак да праща, которая за оружие‑то не считается. А в Пойме без хорошего оружия нельзя. В Пойме каждый сам за себя, поэтому у кого меч длиннее, и самострел бьет дальше, тот выживет. А слабый останется на прокорм зубинам да многорукам.

Пора спать идти. Утром снова идти собирать ржавые грибы или к источнику за водой. Мих говорит: кто‑то должен охранять женщин, но Волод знает, что дорога к источнику давно безопасна. Обитавших там многоруков давно перебили, а зубины попадаются редко, в горы не лезут.

Сопровождать женщин неинтересно. Скучно и жарко. Но ему придется делать это, пока не придет прилив. Как же все надоело! Волод выхватил тесак, размахнулся и сделал несколько выпадов, представив, что сражается с песчаным многоруком. Длинная, обмотанная шершавой кожей зубина, рукоять удобно лежит в ладони. Удар, еще удар! Многорук повержен и расчленен. Эх, жаль, лезвие узко и коротко: всего в две ладони. Достаточно, чтобы заколоть рогача да подержать над огнем кусок мяса. И только. С песчаным многоруком таким клинком драться опасно, если ты не очень ловок, лучше обойти тварь стороной.

Длинный клинок — целое сокровище. В клане Севера только у Миха есть такой. Его он передаст своему сыну. Эх, почему мой отец не Мих, думал Волод, спускаясь по склону к поселку. Своего отца Волод не знал. Мать рассказывала: он был высокий и сильный, хороший охотник. Но однажды ушел к Грязной Луже и не вернулся… Волод очень хотел сходить туда, но до Грязной Лужи больше дневного перехода, надо ночевать в пустошах. Одному это опасно, а в напарники взять некого. Старшие не пойдут, потому что там нечего взять, и ему запретят, а младшие испугаются. Разве что Мил. Но Мил с ним не пойдет. Не дружат они.

Дома абсолютно не видны в тени отрога, даже тропку Волод находит наощупь. Спускаться всегда трудней, но он бывает здесь так часто, что может двигаться вслепую.

Он спускался. Ноги в коротких сапогах мелко семенили по осыпавшейся мелким песком скале. Вот приметный камень, он него направо и вниз. Не наступить бы на хвостуна. В такой темени собственных сапог не видно. Но вот пошел пологий спуск, по гладкой, словно срезанной ножом, скале. Волод привычно заскользил по припорошенной пылью поверхности. Что‑что, а это он умел делать мастерски. Никто в клане не рискнул бы так съехать, шли в обход, а Волод мог! Минута быстрого скольжения, такого, что захватывает дух, и вот подошвы чувствуют, как поверхность становится все более шершавой. Споткнешься — и покатишься, костей не соберешь. Но Волод знал, где и когда остановиться. Сейчас! Большой валун вырос перед ним, юноша сгруппировался и оттолкнулся от скалы. Ладони уперлись в гладкий шершавый камень, тело взмыло вверх и, сделав сальто в воздухе, Волод приземлился на ноги. Ха! Никто из охотников не повторит этот прыжок! Жаль, похвалиться некому: за такие трюки Мих ноги выдернет.

Он подошел к неглубокому рву, окружавшему поселок. Ров был сух, как и окружавшая поселок пустошь, но являлся неплохой защитой от хвостунов и зубинов. Чуткие твари запросто отличали рукотворную яму от естественной и, как правило, обходили стороной, опасаясь ловушек. За сотни лет соседства с человеком местная живность стала умней и осторожней. Раньше, когда люди жили одним народом, и у всех было вдоволь еды, никто не охотился. Старый Прич рассказывал, что рогачи паслись, ничуть не боясь соседства с человеком. Можно было подойти и хлопнуть зверя по спине. Волод слушал истории Прича, как сказки, веря и не веря старику. Особенно нравились истории о гмороде. Волод хотел знать о нем все, но старый Прич не мог рассказать много. Сам он в гмороде никогда не был и рассказывал со слов прадеда, когда‑то бывавшего там.

Волод подошел к столбу и отвязал прикрученный веревкой пластиковый мостик. Придерживая, чтобы не наделать шума, плавно опустил его и перебрался на другую сторону. Продернув веревку в специальное приспособление, он поднял мост и привязал к точно такому же столбу. Волод не переставал удивляться хитрому механизму, который придумал и сделал Прич. Поначалу Волод презирал старика, который не охотился и не мог прокормить себя, не говоря уже о пользе клану. Что проку от такого человека? Но Прич придумывал и делал хитроумные ловушки на зверя, да такие, что охотники из соседних кланов выменивали их на мясо или шкуры. В последнее время старый Прич ничего не делал: в клане не было металла. Две луны назад Мих собрал мужчин и пошел к Лаборату, надеясь отыскать хоть что‑нибудь полезное для клана, но вернулся ни с чем. Лаборат пустовал со времен катастрофы. Построенные из странного монолитного камня строения обрушились и погребли под собой своих обитателей. Теперь там лишь груды камней, костей и мусора. Несколько поколений Северов перерыли Лаборат вдоль и поперек, вытащив из‑под обломков все, что представляло хоть какую‑то ценность. Волод был там лишь раз, и это место не нравилось юноше. Он слышал о множестве таких руин, разбросанных по всей Пойме. «Остатки цивизации» — так, кажется, говорит старый Прич. Волод не понимал, что значит это слово, только ни одни развалины не внушали такой неприязни, как Лаборат. Дурное место. Волод знал, что Лаборат исследован и изрыт предками; там никто не живет, даже звери, и взять там нечего. И все же боялся этого места, как чужака, припрятавшего нож за пазухой.