Прилив - [40]

– Совершенно верно, – кивнул Пуаро. – Можно сказать, я участвовал в этом деле еще до того, как оно стало таковым.

В ответ на их недоуменные взгляды Пуаро рассказал о странной маленькой сцене в клубе, когда он впервые услышал имя Роберта Андерхея.

– Когда дело попадет в суд, это будет дополнительным очком в пользу показаний Портера, – задумчиво промолвил главный констебль. – Значит, Андерхей действительно планировал притвориться умершим и воспользоваться именем Еноха Ардена.

– Да, но будет ли это принято как доказательство? – возразил Спенс. – Слова человека, которого нет в живых…

– Возможно, это не примут в качестве доказательства, – отозвался Пуаро, – но это наводит на очень интересные предположения.

– Нам нужны не предположения, а конкретные факты, – напомнил Спенс. – Например, кто-нибудь видевший Дэвида Хантера в «Олене» или рядом во вторник вечером.

– Это не составит труда, – заметил главный констебль.

– У меня на родине это было бы достаточно легко, – сказал Пуаро. – Там повсюду маленькие кафе, где люди по вечерам пьют кофе. Но в провинциальной Англии… – Он развел руками.

Суперинтендент кивнул:

– Некоторые торчат в пивных до самого закрытия, а другие сидят дома и слушают девятичасовую передачу новостей. Если вы пройдетесь по главной улице между половиной девятого и десятью, то не встретите ни души.

– Может быть, он на это и рассчитывал? – предположил главный констебль.

– Возможно, – ответил Спенс. Выражение его лица трудно было назвать радостным.

Главный констебль и коронер вскоре удалились. Пуаро и Спенс остались вдвоем.

– Вам не нравится это дело? – с сочувствием осведомился Пуаро.

– Меня беспокоит этот молодой человек, – сказал Спенс. – С такими, как он, ничего не знаешь наперед. Они могут вести себя крайне подозрительно, будучи абсолютно невиновными, и, наоборот, выглядеть сущими ангелами, в действительности являясь виновными.

– По-вашему, он виновен?

– А по-вашему?

Пуаро снова развел руками:

– Я бы хотел знать, сколько у вас фактов, говорящих против него.

– Вы имеете в виду не доказательства в юридическом смысле слова, а подозрительные обстоятельства?

Пуаро кивнул.

– Ну, во-первых, зажигалка, – сказал Спенс.

– Где вы ее нашли?

– Под трупом.

– На ней были отпечатки пальцев?

– Никаких.

– А-а! – протянул Пуаро.

– Мне самому это не слишком нравится, – вздохнул Спенс. – Далее часы убитого, остановившиеся на десяти минутах десятого. Это соответствует медицинскому заключению и заявлению Роули Клоуда, что Андерхей ожидал «клиента» в любую минуту.

– Да, все сходится, – согласился Пуаро.

– К тому же, мсье Пуаро, никуда не денешься от того, что только у Хантера (точнее, у него и у его сестры) имеется хотя бы подобие мотива. Либо Дэвид Хантер убил Андерхея, либо это дело рук какого-то постороннего, который последовал сюда за Андерхеем по неизвестной нам причине. Последнее выглядит крайне маловероятным.

– Согласен с вами.

– Понимаете, в Уормсли-Вейл нет ни одного человека, у которого мог бы быть мотив, – разве только кто-то из местных жителей (помимо Хантеров) был связан с Андерхеем в прошлом. Я никогда не исключаю совпадений, но в данном случае нет и намека на что-нибудь подобное. Этот человек был посторонним для всех, кроме брата и сестры.

Пуаро кивнул.

– Семья Клоуд должна была бы беречь Андерхея как зеницу ока, – продолжал суперинтендент. – Ведь живой и невредимый Роберт Андерхей гарантировал бы им огромное состояние.

– И снова, mon ami,[20] я полностью с вами согласен. Живой и невредимый Роберт Андерхей – именно то, что нужно семье Клоуд.

– Таким образом, мы возвращаемся к тому, что мотив есть только у Розалин и Дэвида Хантера. Розалин Клоуд была в Лондоне. Но мы знаем, что Дэвид в тот день был в Уормсли-Вейл. Он прибыл на станцию Уормсли-Хит поездом в семнадцать тридцать.

– Итак, мы имеем Мотив с большой буквы и тот факт, что с половины шестого до неопределенного времени Дэвид Хантер находился здесь.

– Вот именно. Теперь возьмем рассказ Беатрис Липпинкотт. Лично я ей верю. Она сообщила то, что слышала, хотя, возможно, немного свой рассказ приукрасила, что свойственно человеческой натуре.

– Безусловно.

– Помимо того, что я знаю Беатрис, я верю, что она не могла такое выдумать. Например, Беатрис никогда не слышала о Роберте Андерхее. Поэтому мне кажется, что разговор между двоими мужчинами проходил именно таким образом, а не так, как утверждает Дэвид Хантер.

– Мне тоже, – сказал Пуаро. – Она производит впечатление вполне надежного свидетеля.

– У нас есть подтверждение ее показаниям. Как вы думаете, почему брат и сестра уехали в Лондон?

– Это один из наиболее интересующих меня вопросов.

– Их финансовое положение выглядит следующим образом. Розалин пожизненно распоряжается только процентами с капитала Гордона Клоуда – сам капитал она не может трогать, за исключением, кажется, тысячи фунтов. Но драгоценности и тому подобное принадлежат ей полностью. Первое, что сделала Розалин, прибыв в город, – отнесла самые ценные вещи на Бонд-стрит и продала их. Ей быстро требовалась крупная сумма наличными – иными словами, она должна была заплатить шантажисту.

– Вы называете это доказательством против Дэвида Хантера?