Прикосновение теней - [158]

— Я им не верю, — сказал Бэрронс. — Все это чушь.

Идеальный параноик, хотя сам он называет это разумной осторожностью. Он произнес именно то, что я ожидала услышать.

— В это сложно поверить, — заметила я.

— Так не верь.

— Посмотри на нее. Она та женщина, которая не пустила меня в Хевен. Та, кого ты подобрал в ту ночь. Господи, мы с ней похожи!

Когда я приехала в Дублин, я была другой. Я была нежной, с остатками детской пухлости на лице. А теперь я, как и Исла, кажусь старше, суше, черты лица стали четче.

— Она может быть твоей кузиной.

— Или моей матерью, — сухо сказала я. — А если это так, то я не Король Невидимых.

И не было бремени на моих плечах. Считать себя злодеем, на чьей совести миллиарды смертей, я не могла.

— Может, они правы, Бэрронс. И это не мой бой. Книга ощутила меня как члена ее рода, вот и портила нам жизнь.

— Дэни убила Алину, — резко напомнил он.

Зачем ему сейчас об этом говорить? Я поморщилась и повернулась к нему.

Его лицо исказилось, глаза были дикими. Он выкрикнул имя Ровены так громко, что я удивилась тому, что уцелели стекла.

Я моргнула. Он снова был просто Бэрронсом. И странно на меня смотрел.

— Ты в порядке?

— Что ты только что сказал?

— Ты в порядке?

— Нет, до этого?

— Я сказал, что Дэни убила Алину по приказу Ровены, не сомневайся. Что не так? Ты побледнела.

Я помотала головой. И обернулась к окну.

— О нет!

«Синсар Дабх» снова быстро перемещалась.

— Она идет! — раздался голос Ислы.

— Сколько еще?

— Три минуты, может меньше. Книга в машине.

Мне нужно было сверить наши чувства. Вдвоем нас труднее обмануть. Будь я проклята, если снова потерплю фиаско.

— Где ты ее чуешь?

— Северо-восток. В трех милях от нас.

Я была рада. Именно это чувствовала и я.

— Какая часть дома лучше защищена? — спросила Исла.

Бэрронс покосился на нее.

— Все.

— Каков план? — поинтересовалась я.

— Ты должна отдать амулет матери, — ответил Питер.

Я коснулась цепочки и посмотрела на Бэрронса. Он медленно выдохнул и открыл рот. Рот открывался все шире в беззвучном крике...

Я моргнула. Он снова был спокоен и собран.

— Тебе решать, — ответил он.

Это было так странно. Мак 1.0, бармен и мечтательница, солнцепоклонница, хотела бы избавиться от ответственности. И чтобы заботились о ней. Но я уже не знала ее. Мне нравилось принимать решения и драться. Ответственность больше не казалась мне тяжким грузом — она была одной из самых важных вещей в жизни.

— МакКайла, у нас мало времени, — мягко сказал Питер. — Тебе больше не нужно сражаться. Теперь мы с тобой.

Я посмотрела на Ислу. Ее синие глаза блестели от слез.

— Слушайся отца, — попросила она. — Ты больше не будешь одинока, милая. Отдай мне амулет. Избавься от ноши, позволь мне помочь тебе.

Я посмотрела на Бэрронса. Он наблюдал за мной. Я знала его. Он не станет меня заставлять.

Хотя кого я обманываю? Конечно, Бэрронс попытается меня заставить. Ему необходимо заклятие для сына. Он охотился за ним целую вечность. Он будет топать ногами, спорить и реветь. Он никогда не подпустит меня так близко, чтобы я могла решать самостоятельно.

— Не делай этого! — зарычал он. — Ты же обещала.

— «Синсар Дабх» уже в городе, — сказала Исла. — Ты должна решить.

Я тоже это чувствовала. Я знала, что Книга спешит, чтобы застать нас без штанов.

Я шагнула к Исле, поигрывая цепочкой на шее. Как мне смириться с тем, что это не мой бой? Я была готова к нему. А теперь она говорит, что мне не стоит волноваться. Что я не погибель мира, что мне не нужно этот мир спасать. Другие, более умелые игроки вышли на поле.

Странное ощущение вернулось. Что-то звенело у меня в ушах. Мне почудился голос Бэрронса, но он оставался спокойным и молчал.

— Мне нужно заклятие из Книги, — сказала я.

— Мы добудем его, когда она будет запечатана. Питер знает Изначальную Речь. Мы познакомились с твоим отцом, работая над древними текстами.

Лицо Ислы было так похоже на мое, только старше, мудрее. Я хотела хоть раз произнести это слово. Другого шанса может и не быть.

— Мама.

Счастливая улыбка появилась на ее губах.

— Милая моя МакКайла!

Я хотела коснуться ее, почувствовать ее руки, вдохнуть ее запах и убедиться в том, что я ей родная. Пришло воспоминание о ней, которое до этого момента ни разу не всплывало. Это была драгоценность, на которой я сосредоточилась, не понимая, как могла забыть. Мой детский разум сохранил картинку: Исла О'Коннор и Питер смотрят на меня со слезами на глазах. Они стоят у синего вагона, машут нам на прощание. Идет дождь, кто-то держит надо мной ярко-розовый зонт с зелеными цветами, но я мерзну от ветра и тумана. Я размахиваю кулачками и плачу, а Исла вдруг бросается ко мне, чтобы подоткнуть одеяло.

— Милая, в тот дождливый день я с трудом тебя отпустила! Я так хотела схватить тебя и унести домой.

— Я помню зонтик, — сказала я. — Наверное, именно тогда я и полюбила розовый цвет.

Исла кивнула, ее глаза сияли.

— Ярко-розовый с зелеными цветами.

Слезы жгли мне глаза. Я всматривалась в нее, запоминая.

Исла протянула ко мне руки.

— Доченька, девочка моя дорогая!

Это было тяжелее всего. Она обняла меня, и я заплакала.

Исла гладила мои волосы и шептала:

— Тише, милая, все хорошо. Мы с папой теперь здесь. Тебе ни о чем не нужно волноваться. Все хорошо. Мы снова вместе.