Прикосновение теней - [131]

— Дождь все смоет.

— Мне не нравится мусор на моем...

— Иерихон! — Это был плач, мольба, молитва.

Он резко замолчал. Возник у крайнего шкафа и уставился на меня.

— Можешь произносить это слово в любой момент, Мак. Особенно когда ты обнажена, а я сверху.

Я чувствовала, как скользит по мне его взгляд, как он пытается! понять, что случилось.

Я не понимала себя. Я просто умоляла его не трогать меня сейчас. Сарказм меня уничтожил бы. Я молила разделить мою боль, потому что знала: Бэрронсу известно, что такое боль. Он словно стал для меня божеством. Я подняла глаза. Он был с моей предполагаемой матерью в аббатстве, сбежал с ней в ночь исчезновения Книги. И не сказал мне об этом. Как я могу его боготворить? Но у меня не было сил ему противостоять. Известие о том, что Алину убила Дэни, проткнуло меня, как игла — воздушный шарик.

— Почему ты сидишь в темноте? — спросил наконец Бэрронс.

— Я знаю, кто убил Алину.

— Ах. — Одним словом он выразил то, на что другим людям понадобилось бы несколько предложений. — Ты уверена?

— Абсолютно.

Бэрронс ждал. Не спрашивал. И я внезапно поняла, что он и не спросит. Такова его природа. Бэрронс чувствовал, и чем сильнее было чувство, тем меньше вопросов он задавал. Я улавливала его напряжение даже на расстоянии. Он ждал моего ответа. Если я не отвечу, он просто пройдет дальше и молча исчезнет из виду.

А если я отвечу? Что, если я попрошу его заняться со мной любовью? Не трахать меня, а именно любить?

— Это сделала Дэни.

Бэрронс так долго молчал, что мне начало казаться, будто он не расслышал. Потом он устало выдохнул:

— Мак, мне очень жаль.

Я посмотрела на него.

— Что мне делать? — Я с ужасом слышала, как ломается мой голос.

— Ты еще ничего не сделала?

Я покачала головой.

— А что ты хочешь сделать?

Я горько рассмеялась и чуть не заплакала.

— Притвориться, что ничего не знаю, и жить, словно всего этого не было.

— Вот так и поступи.

Я недоверчиво подняла глаза.

— Что? Бэрронс, великий мститель, советует мне забыть и простить? Ты никогда не прощаешь. Ты никогда не бежишь с поля боя.

— Мне нравится сражаться. Тебе иногда тоже. Но не думаю, что сейчас именно тот случай.

— Это не то... я... это... Боже, как все сложно!

— Жизнь вообще сложная штука. И временами чертовски дерьмовая. Как ты относишься к Дэни?

— Я... — Я чувствовала себя предательницей, отвечая ему.

— Давай перефразирую: как ты относилась к Дэни, пока не узнала, что она убила Алину?

— Я любила ее, — прошептала я.

— И ты думаешь, что любовь просто так уйдет? Исчезнет, как ни в чем не бывало, только потому, что тебе стало слишком больно?

Я смотрела на него. Что Иерихон Бэрронс знал о любви?

— Хотелось бы. Хотелось бы ее выключить. Но она не фонтанчик. Она чертова река со взбесившимся течением. И только природная катастрофа или дамба может остановить поток — но чаще всего просто изменить его направление. Обе меры экстремальны и так меняют картину мира, что потом удивляешься, зачем тебе это было нужно. И как теперь ориентироваться без привычных меток? Выжить можно, лишь найдя новые способы искать направление в жизни. Ты любила ее вчера, ты любишь ее сегодня. Она делает что-то, что разрушает тебя. Ты будешь любить ее завтра.

— Дэни убила мою сестру.

— По злобе? Умышленно? Из-за жестокости? Жажды власти?

— Откуда мне знать?

— Ты любишь Дэни, — прямо сказал Бэрронс. — Значит, ты знаешь ее. Когда кого-то любишь, видишь этого человека насквозь. Спроси свое сердце. Дэни хороший человек?

Иерихон Бэрронс советует мне прислушаться к своему сердцу. Странности в жизни бесконечны?

— Как думаешь, ее могли заставить это сделать?

— Она могла отказаться!

— Дети считаются недееспособными.

— Ты ее оправдываешь?! — зарычала я.

— Оправданий нет. Я лишь указываю на то, на что стоит указать. Как Дэни обращалась с тобой со дня вашего знакомства?

Мне было больно говорить.

— Как со старшей сестрой, на которую равнялась.

— Она была верна тебе? Поддерживала тебя, не глядя на остальных?

Я кивнула. Даже когда Дэни думала, что я связалась с Дэрроком, она оставалась на моей стороне. Она пошла бы за мной даже в ад.

— Она знала, что ты сестра Алины?

— Да.

— И на каждую встречу с тобой шла, как на казнь.

Я говорила Дэни, что мы с ней как сестры. А сестры прощают друг другу все. Я помню, как заметила в зеркале выражение ее лица, а Дэни не знала, что я на нее смотрю. Оно было жалким, и теперь я понимала почему. Потому что она думала: «Ага, как же. Мак убьет меня, как только узнает». И она все равно приходила ко мне. Я только сейчас поняла, что она не нашла и не прикончила тех Невидимых, чтобы уничтожить доказательство своей вины.

Бэрронс долго молчал, затем спросил:

— Она сама убила Алину? Своими руками? Каким оружием?

— Почему ты спрашиваешь?

— У всего есть своя степень.

— Думаешь, как лучше лишить ее жизни?

— Я знаю разные способы.

— Смерть — это смерть!

— Согласен. Но убийство не всегда убийство.

— Я думаю, Дэни отвела Алину туда, где она погибла.

— Не слышу уверенности в том, что Алину убила Дэни.

Я рассказала ему, что случилось ночью, что сказали Невидимые, как выглядело тело Алины и как исчезла Дэни. Когда я закончила, Бэрронс молча кивнул.