Прикосновение - [45]

Сидни перекатилась на другой бок и разбудила Джеффа поцелуем в плечо. Он полуобернулся к ней, пытаясь проснуться.

— Да, — сказала Сидни.

Джефф посмотрел на нее одним глазом.

— Я тебя о чем-то спросил?

— Да, я выйду за тебя замуж.

На его лице была написана растерянность.

— Ты мне это уже сказала.

— Да, сказала.

Он кивнул, а затем покачал головой.

— Я должна была сказать это еще раз, — пояснила она.

На следующей неделе Сидни и Джефф отправились в Нидхэм, чтобы сообщить обо всем Эдвардсам.

— Это будет весело, — сказал, следя за дорогой, Джефф.

— Твоя мать будет в восторге. — Глядя в зеркало заднего вида, Сидни убедилась, что ее помада в порядке. — Ты мог бы сообщить им по телефону.

— Это было бы трусостью, — пояснил Джефф и повернул на ведущую к дому крутую подъездную дорожку.

— По крайней мере, отец будет рад, — напомнила ему Сидни, натягивая перчатки.

Хотя Рождество уже давно миновало, на входной двери красовался венок. Джефф поставил машину на ручной тормоз.

— Думаю, он рассматривает нас как свою последнюю надежду.

Последовали приветствия, теплые со стороны мистера Эдвардса, отчужденные со стороны миссис Эдвардс, как будто они оба уже знали, что собираются сообщить им Джефф и Сидни. Джефф и Сидни впервые приехали в Нидхэм по собственной инициативе, хотя всегда охотно откликались на приглашения. В этот раз, однако, Джефф сам позвонил родителям и сообщил о желании приехать.

Гости избавились от своих пальто, причем миссис Эдвардс не обратила никакого внимания на то, что пальто Сидни соскользнуло с вешалки. Сидни не удивилась, когда миссис Эдвардс просто закрыла дверцу гардероба.

Все четверо молча прошли под аркой в одну из двух гостиных, битком набитую массивными обтянутыми английским ситцем диванами, креслами и оттоманками. На кремовых, искусственно состаренных столиках расположились предметы античного искусства, все белые. Каменные птицы. Филигранный канделябр. Стопка книг. «Интересно, их кто-нибудь когда-нибудь читал?» — подумалось Сидни.

Их не угостили чаем, выпить также ничего не предложили. Джефф и Сидни сели рядом на один из диванов. Сидни сидела, плотно сжав колени, держа руки, тоже сжатые, на коленях. Гостья, которая впервые видит родителей Джеффа и хочет произвести хорошее впечатление. Приняв эту позу, она уже не могла ее изменить, не привлекая к себе внимания.

Джефф сидел, упершись локтями в бедра и сцепив пальцы.

— Мы с Сидни решили пожениться, — сразу сообщил он, чтобы поскорее с этим покончить.

Мистер Эдвардс поднялся. Сидни снова заметила скованность его движений. Он направился к Джеффу, который тоже встал.

— Поздравляю, — сияя, произнес мистер Эдвардс. Джефф внезапно растрогался и обнял отца, как это принято у мужчин, с крепкими похлопываниями по спине.

Миссис Эдвардс скрестила руки на животе, защищаясь от нового удара судьбы.

Мистер Эдвардс наклонился к Сидни, которая встала и охотно позволила себя поцеловать. Он взял ее руку и сжал в своей.

— Моя дорогая… — начал он, но не смог продолжить.

Сидни порывисто его обняла, через его плечо вдруг заметив, какой маленькой выглядит миссис Эдвардс в огромном кресле. Когда мистер Эдвардс выпустил Сидни, ей пришлось вытерпеть на себе остановившийся взгляд хозяйки дома. Сидни представила, как мать Джеффа подсчитывает процент еврейской крови у внуков.

— Мы так рады, — сказала миссис Эдвардс.

Она так и осталась сидеть.

Сидни чокнулась бокалом шампанского с мистером Эдвардсом, который еще раз поцеловал ее в щеку. В течение нескольких часов она наслаждалась его счастьем и счастьем Джеффа от счастья отца. Но она также отметила во всем происходящем и оттенок фальши, как будто они все, даже Джефф, все время прислушивались к какой-то низкой вибрирующей ноте, похожей на звук камертона и грозящей в любую секунду перерасти в скрежетание.

За обедом была назначена дата. В качестве места избрали летний дом. Джули, которой позвонили в Монреаль, проворковала в телефон: «У меня никогда не было сестры!» Она также с тоской в голосе упомянула о двойной свадьбе. Сидни умолчала об этой идее, хотя позже со стороны увидела, как Джули предложила то же самое своей матери. Миссис Эдвардс заметно содрогнулась и сказала: «Не болтай глупостей!» В ее голосе звучала категоричность.

«У бедной женщины есть все основания выглядеть растрепанной, — подумала Сидни. — Один ребенок женится на еврейке. Второй оказался лесбиянкой. Третий, вне всякого сомнения гетеросексуал, на неопределенное время отстранился от семьи».

И во всем этом она винит Сидни.

Менее удручающими оказались поездки вначале в Западный Массачусетс, с целью представить Джеффа матери Сидни, а затем в Трою, чтобы сообщить радостную новость ее отцу. Оба родителя уже дважды слышали подобное сообщение от своей дочери, что умерило их праздничное настроение. Но хотя их собственные взгляды на брак были далеко не оптимистичными, они оба хотели видеть свою дочь счастливой после той травмы, которую нанесла ей смерть Дэниела.

Упоминание о МТИ произвело на мать Сидни впечатление.

— Вы, должно быть, очень умный, — сказала она Джеффу. — Он выглядит умным, как ты думаешь? — обратилась она к дочери.