Прикосновение горца (полная версия) - [47]

Лиза могла чувствовать его аромат – лёгкий пряный запах, что притягивал, дурманил и соблазнял её. Она стояла слишком уж близко к Цирцену, чтобы пребывать в равновесии. Но девушка стойко отказывалась сдвинуться хоть на дюйм. Она не повернётся, чтобы снова встретиться с его взглядом. “Пусть говорит с моей щекой” – дерзко подумала Лиза. Она не позволит ему использовать его собственное тело, чтобы запугать её. Хотя Лиза не сомневалась, что Цирцен большую часть жизни эффективно этим пользовался.

Его дыхание коснулось её уха, когда Цирцен произнёс:

- Я пришёл сказать тебе, что Дункан ждёт тебя на закрытом балконе – это комната над Главным залом. Он покажет тебе замок и даст несколько наставлений, прежде чем ты смешаешься с моими людьми. Жду тебя за ужином сегодня вечером…

- Раньше мы с тобой не ужинали. Не вижу причины начинать это сейчас, - быстро перебила Лиза.

Цирцен продолжил, словно она и не прерывала его:

– И я послал в твою комнату несколько платьев. Советую провести начало вечера с Гиллендрией, которая приготовит тебе ванну и уложит волосы…

- Мне не нужна пустая забота, - быстро запротестовала Лиза, устремив взгляд в стену.

- Моя будущая жена будет “попусту заботиться” о своей внешности, что соответствует её положению.

Цирцен опустил руку с затылка Лизы и сжал ладонь в кулак, чтобы не поддаться искушению и погладить её волосы, однако позволил себе прикоснуться пальцем к её подбородку, чтобы заставить её посмотреть ему в лицо. За прошедшие несколько дней, зная, что Лиза лежит в его кровати, ходит в его замке, Цирцен стал ещё более увлечен мыслью своего обручения с девушкой. Его страсть к Лизе не поддавалась усилиям дисциплины. Скорее она непокорно возрастала в противовес попыткам сдержать чувства. Похоже, брачная сделка обзавелась признаками премилого бесчестного правила для нового и явно не лучшего Цирцена Броуди.

Если бы Лиза повернулась и взглянула, то ясно увидела его голод к ней. И Цирцен хотел , чтобы Лиза увидела этот вулкан внутри него – горячий, не дремлющий, граничащий с опасностью. Цирцену хотелось увидеть её реакцию, как глаза Лизы распахнуться, зрачки расширяться, губы полуоткроются. Минуту Цирцен пристально наблюдал за Лизой, желая, чтобы она повернула к нему лицо, но девушка сдержалась.

* * *

Бесшумно передвигаясь, Цирцен зашёл в свою комнату. Он сделал глубокий вдох, позволив себе ощутить необузданную силу, текущую в венах. Зачем бороться с этим? – иронично подумал Цирцен. Прошло адских четыре дня. С тех пор, как они вернулись в замок, лэрд занимался тренировками, пытаясь истощить себя физически, чтобы спать по ночам, но это не помогало. Каждое мгновенье Цирцен остро сознавал присутствие Лизы в своём замке.

И столь же сильно желал её.

Он не единожды нарушил каждое чёртово правило из своего списка, кроме двух, и теперь пришёл к себе, чтобы нарушить ещё одно. Цирцен пришёл заглянуть в своё будущее.

Воин остановился перед ярко пылающим огнём. Быть может, если бы он заглянул в будущее в тот момент, когда появилась Лиза, возможно, он увидел мельком грядущие катастрофы и был в состоянии предотвратить их. Возможно, ему стоило нарушить это правило. Или ему следовала начать это делать в прошлом, чтобы предвидеть прибытие Лизы. Но Цирцен не мог этого сделать по двум причинам: он не любил использовать магию, и предвиденье было неточным искусством. Иногда лэрд видел чётко, а в другой раз его видения невозможно было разобрать. Они скорее запутывали, чем оказывались полезными.

Цирцен долго смотрел на пламя, споря сам с собой о таких вещах, как судьба и свободный выбор. Он никогда не мог прийти к твёрдому заключению насчет предопределения. Когда Адам впервые показал ему искусство предвидеть будущее, Цирцен посмеялся над ним, доказывая, что если кто-то может видеть своё будущее, то его нельзя изменить, а это отменяет идею власти человека. Он не мог это принять. Адам тихо рассмеялся, подстрекая Цирцена, что если лэрд отказался учиться всем искусствам магии, то нельзя ожидать понимания тех нескольких, которые показал Адам. “Глаз птицы видит всю местность, над которой она летит, мышь видит только свою нору. Ты хочешь быть птицей или мышью? ” – с обычной насмешливой улыбкой спросил Адам.

Вздохнув, Цирцен опустился на колено перед камином, пройдясь рукой под щелью, где очаг соединялся с полом. Часть стены, соседствующая с камином, тихо повернулась под прямым углом, открывая чёрную, как смоль, потайную комнату. Цирцен взял свечу и вошёл внутрь. Легким движением ноги Цирцен опустил рычаг, который вернул стену на место. Несколько мгновений заняло у Цирцена на то, чтобы его глаза приспособились к темноте. Цирцен чувствовал себя здесь неуютно. Комната была местом, к которому он обращался только в самые мрачные времена.

Лэрд миновал маленькие столики, лениво повертев в руках разнообразные “дары”, принесённые ему тёмным эльфом. Предназначенье некоторых Цирцен понимал, других – никогда не хотел знать. Адам давал им странные названия: батарейки, автоматические винтовки, зажигалки, тампоны. Цирцен изучал некоторые из них, а одно использовалось им много раз за прошедшие столетия. Адам называл его “переносной CD плеер”. Обычно его любимым был “Реквием” Моцарта, однако сегодня Цирцен был более расположен к “Полёту валькирий” Рихарда Вагнера. Одев наушники, Цирцен поставил плеер на максимальную громкость, опустился на стул в углу и уставился на пламя свечи. Бумаги хрустнули у него в спорране. Криво улыбаясь, Цирцен извлёк их оттуда. Он забыл, что давным-давно засунул бумаги в сундук, с трудом избежав губительной ситуации, найдя их снова. Последнее, на что Лизе нужно наткнуться, так это его криво накарябанные и слезливые самонаблюдения. Девушка могла принять его за душевнобольного.