Приключения Желудя [иллюстрации] - [35]

— Я таких завистников отродясь не видал! — удивился Горох. — Ну бывает, что кто-то кому-то завидует, но чтобы так…

— Завидовать вообще не следует, — сказала Фасолька.

— Правильно, нечего завидовать завистникам, — усмехнулся Клевер.

Рано утром друзья простились с любезным рассказчиком, поблагодарили за ночлег и двинулись в путь. Однако когда они снова проезжали мимо развалин, их почему-то никто не встретил, не стал приглашать в гости. Непривычно тихо было и возле камня.

— Может быть, они действительно что-нибудь нашли? — засомневался Горох. Ведь это был последний клочок неперекопанной земли!

— И тебе сокровища захотелось? — засмеялась Фасолька.

Жёлудь немного поколебался и сказал:

— Взгляни, чтобы не жалеть потом. Огромный камень изрядно осел. Из-под него торчали какие-то лопаты.

— Неужели их придавило? Всех? — Вихор Горошка встал дыбом. — Подумать только, какой ужасный камень: ни поднять, ни сдвинуть!

— Не камень, а зависть их придавила, — сказал Жёлудь и погнал кузнечика дальше.

Всю дорогу Жёлудь поддразнивал товарища: как это он, прошедший огонь и воду, попался на сказочку о сокровищах.

— Перестань, — просил Горох.

— Угадай, чем лечат от зависти, тогда перестану, — не унимался приятель.

Горошек морщил лоб, думал и всё никак не мог угадать, подскакивая на спине коня, как заправский кавалерист. Ему казалось, что от зависти хороши все средства, однако Жёлудь требовал назвать самое главное.

— Сдаюсь, — не выдержал Горох.

— От зависти прекрасно излечивает настоящая дружба, — угадала за него Фасолька.

— Это самое лучшее лекарство! — согласился Жёлудь и перестал дразнить товарища.

Подвиг Горошка

С величайшей осторожностью ехали друзья через Перцовую землю и владения Каштана-разбойника. Днём отдыхали, а ночью гнали кузнечиков вдвое быстрей. Звёзды указывали им путь. Но как-то ночью небо затянуло тучами, и звёзд не стало.

— Дальше ехать нельзя, — решил Жёлудь. — Лучше дождёмся утра.

Сели, разложили костёр и стали греться.

— Хоть бы одним глазком посмотреть на эту страшную Перцовую землю! — сказал Жёлудь. — И чем она так страшна?

— Не знаю. И у нас в деревне, чуть что, сразу говорят: зададим перцу, вслух размышлял Горох.

— Ничего хорошего там нет, — объяснила им Фасолька. — Все скрючились, прогоркли от злобы, сморщились, словно перцу наелись. Страшное дело: три часа бранятся, прежде чем скажут приличное слово!

— Откуда ты знаешь? — не поверил Жёлудь.

— Через их землю нас гнали в столицу Кривдина государства, — ответила Фасолька. — И я не понимаю, что за интерес смотреть, как эти перцы злятся, ссорятся и ябедничают друг на друга?

— Всё равно мне нужно знать. — Жёлудь вытащил тетрадку. — Рассказывай.

— Однажды стража остановила нас возле сложенного из веток шалаша. В нём жила семья Горького Перца: он сам, жена Горюха и сын Горчиш. Только мы остановились, как вышел старик и выругался:

«Чёрт возьми!»

За ним вылезла из шалаша старуха и тоже шамкает беззубым ртом:

«Чёрт побери!»

А их сынок, от горшка два вершка, и тот, наглядевшись на родителей, бормочет:

«Чёрт подери!»

От этих слов запахло чем-то неприятным, гадким. А часовые всё время подзуживали ругателей и хохотали. Однако я не могла смеяться: мне было жаль их.

Услыхав смех стражи, старуха как глянет — сразу скисло молоко в моей чашке. Старик как зыркнет — сразу красная свёкла белой стала. А маленький Горчиш тоже не отстаёт: как посмотрит из-под насупленных бровей — сразу у одного часового пальцы инеем покрылись, до того холодно стало.

«Кто это учил вас так смотреть?» — спрашиваю я.

«Разве это взгляд? Мой дед как посмотрит, бывало, как глянет, тысяча дьяволов, так у всех вокруг сразу носы напрочь отмерзали, — стал бахвалиться малыш Горчиш. — А уж если разинет рот, чтоб ему пусто было, так за версту воняло».

— Когда собирается много перцев, — продолжала Фасолька, — становится нечем дышать, как будто в воздухе огонь. Поэтому они вечно живут врозь, и чужеземцы так легко покорили их. Теперь там правит какой-то заморский злодей по прозванию Тютюн.

— Когда я разозлюсь и выругаюсь «чёрт возьми», у меня вовсе не пахнет изо рта, — сказал Горошек, но на всякий случай понюхал воздух.

— Ну и как? — спросил его Жёлудь.

— Попахивает, — признался Бегунок.

— Вот и молчи, не мешай рассказывать! — осадил приятеля Жёлудь и снова заскрипел пером.

— А уж какие они ябедники, какие кляузники! — продолжала Фасолька. — Нигде таких не найдёшь. Одних доносов тысячу пудов тащили они за нами в столицу Кривдина государства. А от сплетен у наших стражников пухли головы и шлемы лопались. Словом, никчёмные создания. К ним даже стражу не требовалось приставлять — они сами друг друга сторожили. Если кто-нибудь захочет бежать из неволи, другие за ноги держат, пока стража не подойдёт.

— Мне кажется, что не стоит и знакомиться с такими злюками, — сдался Жёлудь. — Пойдем-ка, Горошек, поищем дров, до утра ещё далеко.

Когда они вернулись с двумя охапками дров, то не нашли у костра ни Фасольку, ни коней, ни записей Жёлудя.

— Нас ограбили! — испугался Горошек.

— Вижу! — рассердился Жёлудь.

— И Фасольку похитили, — застонал приятель.

— На небо не улетела, пойдём по следу и найдём — нечего плакать! — одёрнул Жёлудь Бегунка.