Приключения Желудя [иллюстрации] - [30]
— За нами гонятся! — воскликнул Горох. Жёлудь не медлил. Он отыскал острый камешек, сорвал с головы берет, сложил в него свои письменные принадлежности и бросился в воду. Подплыв к листу кувшинки, он нырнул, срезал стебель и пригнал к берегу готовый плот. Из листа ольхи сделал парус, из аира — рулевое весло и, усадив друзей, оттолкнулся от берега.
Едва успел ветер отнести их на несколько саженей, как на берегу появился отряд мышей.
— Стойте, таков приказ Хоря!
— Остановите нас, если не боитесь захлебнуться, — посмеялся над ними Жёлудь.
— Ну погодите, мы с вами разделаемся!
— Только не забудьте приклеить приставные носы! — не остался в долгу и Горошек.
Мыши подняли страшный шум: они бросались камнями, метали свои алебарды, но ничего не могли сделать — никто из них не умел плавать и они панически боялись воды. На шум высунулась из норы старая Водяная Крыса. Она работала здесь паромщицей.
— Кто мне спать не даёт? — спросила она.
— Именем коменданта столицы Кривдина государства, отважнейшего храбреца и доблестнейшего полководца, будущего льва львов, приказываю задержать их! закричал старший над мышами.
Но пока он перечислял все достоинства и титулы Хоря, старая паромщица опять заснула. Прежде чем мыши разбудили её, ветер надул парус и угнал плот чуть ли не на середину озера.
Водяная Крыса догнала беглецов и ухватилась за край листа. Она чуть было не опрокинула плот.
— Чего они там орут, почему бросают в воду камни? — спросила она. — Я совсем плохо слышу — вода в уши натекает.
— И мы не знаем. Спроси у них самих. Только мы слыхали, что Хорь хочет озеро осушить.
— Это я, что ли, буду ему служить?
— Ну да, будешь спину ему натирать.
— Не за что меня запирать!
— А вот возьмут да запрут, — усмехнулись друзья.
— Что же это за прут? — Водяная Крыса в полном недоумении пошевелила седыми усами и, по-видимому решив, что с мышами не стоит связываться, поплыла своей дорогой, а беглецы — своей.
Но вот ветер пригнал плот к берегу. Беглецы пустили коней пастись, а сами отправились на поиски пищи.
Вскоре они выяснили, что высадились на небольшом острове, сплошь заросшем травой и кустарником. Один берег островка был пологим, а другой — крутым и каменистым.
— Нам здесь долго не продержаться, — зашмыгала носом Чечевица.
— Можешь вернуться, плот ещё стоит, — разозлился Жёлудь и влез на вершину ивы, чтобы осмотреться.
На подёрнувшемся дымкой берегу озера мыши сооружали плот: валили деревья, тащили их к воде, связывали в кучу.
— Что будем делать? — спустившись, спросил он у Гороха.
— Сражаться, — ответил тот. — Может, тем временем Воробей подоспеет, может, Клён подаст какую-нибудь весточку. — Бегунок огляделся и, увидев, что Фасолька не слышит, добавил: — Только ты скажи этому Воробью, что я не просто какой-нибудь Горох. Словом, чтобы он меня не съел.
Друзья набрали кучи камней, веток, сухих трав и сложили баррикаду. Не дремали и мыши. Связав плот, они взобрались на него и, подбадривая себя дикими криками, стали приближаться к острову. Друзья высекли из кремня огонь, подожгли ветви и траву. Дым щипал глаза нападающим, камни сшибали их с брёвен. Ветер переменился, и плот отнесло в сторону. Первая атака была отбита.
Стемнело. Друзья до поздней ночи приводили в порядок укрепления, собирали камни и только под утро сели посоветоваться.
— Надо перегнать плот к скалам и под покровом темноты бежать на другую сторону озера, — решил Желудь.
— Согласен, но ведь ветер переменился и дует в сторону острова, предупредил товарища Горох. — А кроме того, как Воробей опустится на такой маленький плот? Нет, надо подождать.
Пока они разговаривали, над головами послышалось жужжание и кто-то, осветив их фонарём, опустился на землю.
— Я снова здесь, — сказал Светляк. — Привет вам от Клёна. Он просил пролетавших тут ласточек, чтобы они срочно сообщили о вас Воробью. Только дайте условный знак: разложите ночью три костра, а днём выложите три круга из камней.
— А сами ласточки не могли бы помочь? — тихо, очень тихо спросил Жёлудь у Светляка.
— Могли бы, — ответил он, — но они за что-то очень злы на тебя. Говорят, ты когда-то замуровал их и чуть было не уморил голодом.
Светляк улетел, а сын Дуба чуть не плача подумал, что очень нехорошо так долго злиться за какую-то давнишнюю глупую шутку. Но ничего не поделаешь, сам виноват. Разве он мог тогда подумать, что когда-нибудь попадёт в такую переделку?
Уложив товарищей спать, Жёлудь вскочил на плот, схватил весло из аира и, перегнав лист кувшинки к скалистому берегу, оставил его в небольшой бухточке. А сам, карабкаясь по скалам, вернулся назад, устало свалился прямо на землю и крепко заснул, подложив под голову седло.
Измена
Занималось чудесное солнечное утро. Жёлудь сквозь сон прислушивался к доносившейся откуда-то песне и никак не мог проснуться. Песня будила, поднимала его, а усталость и сон клонили голову к жёсткому седлу.
Это пела приятным голосом Фасолька, а Горох подпевал ей негромким баском:
