Приключения вертихвостки - [23]

Мой план, который вчера казался мне чуть ли не гениальным, сегодня трещал по швам. И гениальным мне уже не казался. Скорее, наоборот. «Идиотизм какой-то!» — я накручивала себя все больше и больше и готова была уже отказаться от всего задуманного.

Я машинально бегала по спальне в поисках ответа. Моя траектория движения была абсолютно броуновской. Это всегда помогало мне думать. Но ответ все никак не находился.

В дверь позвонили. На моем лице, видимо, было все написано, потому что стоявшая за дверью бабМаша, встревожено глянув на меня, спросила:

— Что случилось? Ты тут как сумасшедшая мечешься. Здесь же слышимость, как в горах. Эхо. Вот я и всполошилась. А ну, давай, рассказывай. — Мы прошли в комнату.

— БабМаш, дура я. О чем я думала вчера? Только сейчас понимаю, что глупость такую сваляла.

Рассказ о моей Фёкле занял пару минут.

— Так чего же мы сидим. Давай, звони своей «миске». Скажи, что к тебе родственница на недельку приедет. А я сейчас вещички кое-какие соберу и к ней. Должен же за девицей этой кто-то присмотреть? — Я остолбенела. Вот это реакция! Пожалуй, настоящая мисс Марпл отдыхает. — Да, и детективов своих предупреди. А то еще сдуру за мной следить начнут. — Юмор у бабы Маши был таким же своеобразным, как и она сама.

— Так вы, что, хотите в моей квартире с Фёклой пожить? — на всякий случай уточнила я.

— А у тебя, что, много вариантов? — вопросом на вопрос ответила бабуся-«божий одуванчик». — А как пришибут твою близняшку, тебе всю жизнь этот крест нести. А так я за ней присмотрю. Детективы тоже не помешают, но лучше, чтобы кто-то поближе к твоей Фёкле был. Согласна?

— Ой, бабМаш, мне вас сам бог послал, — я кинулась на шею моей спасительнице.

— Ничего, ничего, все мы по молодости глупости делаем. Главное, чтобы эти глупости на нашу старость не влияли, — старушка гладила меня по голове, а я, прижавшись к ней, впервые в жизни поняла, что означает слово «родственник». И на душе у меня запели райские птички.

Глава 7

За всеми перипетиями вчерашнего и сегодняшнего дня я совсем забыла про Дэвика. Вернее, я все время помнила о нем, но у меня были столь неотложные дела, без которых визит к Дэвику становился бессмысленным. Или просто опасным. Но сегодня, прямо с утра, Дэвик был первым в списке моих суперважных дел и, если бы не звонок детективов, то я бы уже была в больнице.

Я решила срочно исправить этот пробел в моих планах. Вот тут-то мне и пригодилась моя амуниция, спокойно лежащая на заднем сидении моего красного суперавтомобиля. Сбегав во двор за париками, я приступила к сложному процессу перевоплощения. Я выбрала самый несуразный и лохматый парик и напялила его на себя. Картину дополнила сиротская синенькая косыночка. Из зеркала на меня теперь смотрела деваха из моей прошлой зауральской жизни. Отсутствие макияжа усиливало эффект. Покопавшись в гардеробе, который стоял в моей новой квартире (чей он был и с каких времен тут обитал, мне было неизвестно), я, к своему удовольствию, обнаружила старенькую юбчонку и бесформенный, видавший виды свитер. Это было как раз то, что нужно. Преобразившись, я прокатилась к ближайшему дешевому супермаркету, где моя внешность не вызвала ни у кого ни интереса, ни подозрений, и накупила обычных больнично-подарочных вкусностей: апельсинов, глазированных сырков, кефира и яблок. Дэвик любил вкусно поесть!

Номер больницы, куда увезли Дэвика, мне милостиво сообщили работники «скорой помощи» еще позавчера. И сейчас, пробираясь по московским пробкам на своем ярко-пожарном «авто», я благодарила бога и гаишников за то, что у меня тонированные стекла. Такое страшилище на таком автомобиле могло вызвать массу ненужных вопросов у кого угодно!

Разыскав нужную улицу, я остановилась под развесистым вязом, который удачно рос около самой обочины дороги, и осмотрелась. Прохожих было мало, и вроде бы никто мной особо не интересовался. Облегченно вздохнув, я сверилась с картой, уточнила мой дальнейший маршрут и вылезла из машины.

— Девушка, вы к кому? — строгий окрик женщины в белом халате, сидящей за белоснежной стойкой больничного ресепшена, был неожиданным и неприятным. Но сбить меня с толку ей не удалось.

— Гражда-а-а-не! — завопила я, делая ударение на второй «а». Я всегда подозревала, что во мне умерла великая актриса, но я иногда ее реанимировала, и тогда очень гордилась своими способностями к перевоплощению. Ни дать ни взять — уборщица с ближайшего рынка! Тетя Фрося средних лет. — Граджда-а-а-не, да шо ж это деется, а? — вопила я, стоя посреди коридора и наслаждаясь произведенным эффектом. У врачихи глаза стали круглыми, как ее очки. — Да шо ж такое происходит, человеков стреляють, а к ним еще и пускать не хотять!

Двое посетителей, мирно шедших по больничному коридору навестить своих больных родственников, шарахнулись от меня в разные стороны.

— А вы, собственно, кто? — спросила тетка с ресепшена официальным тоном, сообразив, что я пожаловала к подстреленному Дэвику.

— Я-то? Я — племенница, родной сестры приемная дочка. — Слово «дочка» я произнесла с ударением на последнем слоге. Так было эффектнее. — Я у дядьки в офисе убираюсь, а там теперь кавардак такой, шо непонятно, шо вообще будет. А как же я без работы?