Приключения троих русских и троих англичан - [44]

— Решено! — тотчас ответил сэр Джон. — Мой фунт — ваш, если этот носорог не свалится от первой моей пули!

— По рукам? — сказал бушмен.

— По рукам.

Два охотника спустились по крутому склону пригорка и тотчас оказались на расстоянии пятисот шагов от «шукуро», пребывавшего в полной неподвижности. Он предстал, таким образом, в обстоятельствах, очень благоприятных для сэра Джона, который мог целиться в него сколько угодно. Почтенный англичанин так был уверен в своем успехе, что прежде чем стрелять, великодушно предложил бушмену взять свое пари обратно.

— По-прежнему по рукам? — сказал он.

— По-прежнему! — спокойно ответил Мокум.

Носорог оставался стоять неподвижной целью. Сэр Джон имел возможность выбрать место, в которое следовало выстрелить, чтобы уложить зверя наповал. Он решил стрелять ему в морду и, поскольку охотничье самолюбие подстегивало его, прицелился необыкновенно тщательно, чтобы еще больше увеличить точность попадания.

Раздался выстрел. Пуля, вместо того чтобы попасть в плоть, ударилась в рог животного, и его кончик разлетелся на кусочки. Зверь, казалось, не ощутил удара.

— Этот выстрел не считается, — сказал бушмен. — Ваша милость не попали в мягкую часть.

— Неправда! — возразил сэр Джон, немного задетый. — Выстрел считается, бушмен. Я потерял фунт, но теперь или я его отквитаю, или заплачу вдвойне!

— Как вам будет угодно, сэр Джон, но вы проиграете!

— Это мы еще посмотрим!

Карабин снова был тщательно заряжен, и сэр Джон, целясь «шукуро» теперь в бедро, сделал второй выстрел. Однако пуля, отскочив от того места, где кожа свисала безобразными складками, упала на землю, несмотря на свою проникающую силу. Носорог пошевелился и переместился на несколько шагов.

— Два фунта! — сказал Мокум.

— Будете их снова ставить? — спросил сэр Джон.

— Охотно.

На этот раз Муррэй, которого начал охватывать гнев, собрал все свое самообладание и прицелился животному в лоб. Пуля попала в намеченное место, но отскочила, словно от железного щита.

— Четыре фунта! — спокойно сказал бушмен.

— И еще четыре! — отчаявшись, воскликнул сэр Джон.

На этот раз пуля попала в бедро носорогу, и он сделал неуклюжий прыжок; но вместо того, чтобы упасть замертво, животное с неописуемой яростью набросилось на кусты и стало мять их.

— Кажется, он еще немного шевелится, сэр Джон! — пошутил охотник.

Сэр Джон перестал владеть собой. Восемь фунтов, которые он теперь должен был бушмену, он поставил снова — на свою пятую пулю. И снова проиграл, и удвоил ставку, и удваивал еще и еще, и только на девятом выстреле из карабина живучий носорог, пораженный, наконец, в сердце, рухнул, чтобы больше уже не подняться.

Тут «его милость» испустил восторженное «ура!». Сэр Джон забыл про пари, про досаду и разочарование, забыл про все, кроме одного: он убил своего носорога.

Но, как он впоследствии рассказывал своим коллегам в лондонском охотничьем клубе, «это было очень стоящее животное!».

И действительно, оно обошлось ему в тридцать шесть фунтов — весьма значительную сумму, которую бушмен оприходовал с обычной своей невозмутимостью.

Глава XVI РАЗЛИЧНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

К концу сентября астрономы подвинулись еще на один градус к северу. Отрезок меридиана, замеренный с помощью тридцати двух треугольников, составлял уже четыре градуса. Была выполнена половина поставленной задачи. Трое ученых работали, не покладая рук, но, поскольку их было только трое, они чувствовали порой такую усталость, что приходилось прерывать работу на несколько дней. Жара в это время стояла сильная и действительно невыносимая. Октябрь в Южном полушарии соответствует апрелю в полушарии Северном, и на двадцать четвертой южной параллели здесь царят высокие температуры алжирских районов. Днем послеполуденная жара совсем не позволяла работать. А потому замеры проводились уже с некоторым запозданием, что сильно беспокоило бушмена. И вот почему.

В северной части меридиана, в сотне миль от последнего ориентира, зафиксированного наблюдениями, дуга его проходила по своеобразной местности — «карру» на языке туземцев, — похожей на ту, что расположена у подножия Роггевельдских гор Капской колонии. Во время влажного сезона этот район повсюду являет собой великолепную картину плодородия: после нескольких дождливых дней почва покрывается густой и сочной зеленью, повсюду расцветают цветы, насколько хватает глаз расстилаются сочные луга, образуются водные потоки, стада антилоп спускаются с вершин и вступают во владение внезапно образовавшимися лугами. Но это необычайное цветение природы длится недолго. Едва проходит месяц, от силы шесть недель, как вся накопленная почвой влага под воздействием солнечных лучей испаряется, исчезая в атмосфере. Солнце ожесточается и губит новые ростки; растительность пропадает в несколько дней; животные бегут из этих мест, которые сразу становятся необитаемыми, и там, где некогда простирался роскошный плодородный край, оказывается голая пустыня.

Такова была эта «карру», которую предстояло пересечь небольшому отряду полковника Эвереста, прежде чем он достигнет настоящей пустыни, прилегавшей к берегу озера Нгами. Теперь понятно, насколько бушмен был заинтересован в том, чтобы попасть в этот феноменальный