Приключения стиральной машинки - [9]

В деревне же совсем другое дело. В семь утра ты уже на ногах, и чувствуешь себя так, словно тебе лет двенадцать, не больше.

Мама уже успела соорудить для нас гору блинов и сходить к соседке бабе Даше за козьим молоком. У бабы Даши замечательные козы, я знакома с ними с самого моего детства. Правда, тогда козы вели себя не самым лучшим образом и в основном нещадно меня бодали. Но это не мешало мне любить их молоко больше, чем какое-либо другое.

Мы сидели на террасе и наслаждались прекрасным летним утром. У Машки очень кстати был выходной день, и мы решили не торопиться с возвращением в город. После завтрака мы сходили к речке, посидели около воды, наблюдая, как вода крутит мельничное колесо — у нас в дачном поселке завелся свой Дон Кихот и построил здесь небольшую мельницу. Теперь она стала местной достопримечательностью. Потом мы помогли маме в огороде. На обед мама быстренько приготовила нам фаршированный перец, и тетя Нина принесла очередную порцию пирожков — они у нее не выводятся из дома, как и вязаные носки. Пирожки — это ее фирменное блюдо и она их тоже всем раздает.

Когда солнце достигло зенита, я вспомнила, что через день на меня неминуемо надвигается новая репетиция, и мы с Машкой засобирались в обратный путь. Начало дня прошло замечательно, и когда такси увозило нас в сторону города, я искренне жалела, что такие деньки выпадают в моей жизни непростительно редко.

— Эх, Машка, скучно живем, концерты, командировки, а вся жизнь мимо проходит.

Машка смотрела на меня, выпучив от удивления глаза.

— Лен, что с тобой, ты на солнышке перегрелась?

Я только рукой махнула.

— Тебе не понять. Музыка — вещь замечательная. Но я привязана к ней, как Тузик к будке. А хочется играть просто так, для души. Не тогда, когда надо, и не для заработка, а так просто, когда захочется.

Машка задумалась.

— Так поменяй профессию, — резонно заключила она.

— А я больше ничего делать не умею. Мне больше ничего не нравится.

— А-а-а, — снова задумалась Машка. — Ну, тогда я не знаю.

Мы замолчали и так ехали еще минут двадцать. Машка пребывала в глубокой задумчивости. Она периодически глубоко вздыхала, смотрела на меня грустным взглядом, и снова погружалась в задумчивость. Наконец, не выдержав её вселенской грусти, я потрепала ее по щеке и сказала:

— Ладно, не заморачивайся. Это все минутная слабость. Музыку я обожаю, и работу свою люблю. Она меня тоже любит и кормит. А от добра добра не ищут. — И Машка снова повеселела. Так мы доехали до города, и я вышла около своего дома, помахав Машке на прощание рукой.

На лестничной площадке меня снова ждал Олег. Лицо его было встревоженным.

— Я на всякий случай дверь у себя в квартире приоткрыл, чтобы слышно было, когда вы вернетесь, — видимо, в моем взгляде читался вопрос. — Но это сейчас не важно. Важно то, что мне Николай позвонил и все рассказал. Значит, это не просто маньяк, а что-то другое. — Олег взял у меня из рук сумки, пока я открывала дверь. Мне понравилась озабоченность в его голосе, и я пригласила его на чашку кофе. Мы допивали уже по второй чашке, когда раздался телефонный звонок. В трубке я услышала испуганный голос Машки:

— Лен, а у меня тоже машинку раскурочили. Пока меня дома не было, — зачем-то уточнила Машка.

— Какую машинку, — я не сразу поняла, о чем идет речь.

— Стиральную, конечно, какую же еще, — упавший голос Машки был непривычно тихим. Я уронила телефонную трубку, и, видимо, в моем взгляде было что-то страшное. Олег изменился в лице и встревожено спросил:

— Что случилось? Что с вами?

— У Машки тоже машинку… — я не успела закончить фразу, а Олег уже натягивал на меня плащ, одновременно хватая мою сумку.

— Я сейчас, только ключи от машины возьму, — быстро сказал он и поскакал через три ступеньки к себе наверх.

— Маш, ты там жива? — Спросила я, поднося телефонную трубку к уху.

— Угу, — сказала Машка не своим голосом.

— Ты держись, мы уже едем. Я сама Коле позвоню. — Олег уже несся на всех парах вниз по лестнице. Я захлопнула дверь и догнала его только на первом этаже.

— Слава богу, сейчас пробок почти нет. Доедем в два счета. Командуй!

Когда мы успели перейти на «ты» я так и не поняла.

Глава 3

Яркий солнечный луч медленно скользил по старинному гобелену. На гобелене были изображены пастушка в кружевном чепчике и несколько овечек, которые паслись на зеленом лугу. Когда луч задевал лицо пастушки, казалось, что она оживает и начинает жеманно подмигивать и строить глазки пастушку, который выглядывал из-за дерева, росшего на краю зеленой полянки.

Маленький мальчик, натянув до подбородка расшитый розовым шелком пододеяльник, внимательно следил глазами за солнечным лучом. Ему казалось, что и этот луч, и оживший гобелен играют с ним в какую-то новую, непонятную пока игру. Но мальчик был очень разумным. Он понимал, что дети еще не так много знают об этом большом мире, и спокойно ждал, пока станет взрослым.

Гобелен висел на стене над кроватью мальчика, и малыш так привык к нему, что даже иногда шепотом разговаривал с пастушком, доверяя ему свои самые важные секреты. Пастушок всегда внимательно слушал все, что ему рассказывали, и никому потом эти секреты не выдавал. Видимо, он был надежным и молчаливым другом, и мальчику это очень нравилось.