Приключения со сменой кожи - [8]

– Ставлю два пенса, что у нее есть хвост, – негромко сказал Самюэль, но мистер Эллингем не заметил их появления.

– Точно, – сказал Самюэль. – У всех свои причуды. И она сплошь покрыта шерстью.

Самюэль засунул мизинец в горлышко пустой бутылки.

– Все, сдаюсь, – сказал мистер Эллингем.

– Но вы не поняли меня, мистер Эллингем.

– Я понял, я все понял, – сказал он громко. Пара за соседним столиком умолкла. – Ты не хочешь торопить события, так? Тогда я потороплю их. Нельзя приходить куда-то и разговаривать, как ты сейчас со мной. Люсиль Харрис. Люси да Монк!

Мужчина и женщина зашептались.

– И это всего в половине второго, – сказала женщина. Она как крыса трясла свою чашку.

– Пойдем. Нам пора. – Мистер Эллингем отодвинулся от стола.

– Куда?

– Какая тебе разница. Это я тороплю события, понимаешь?

– Я не могу вытащить палец из бутылки, – сказал Самюэль.

Мистер Эллингем взял чемоданы и поднялся.

– Что это за бутылочка? Бери ее с собой, сынок.

– К тому же еще отец с сыном, – сказала женщина, когда Самюэль проследовал за ним.

Бутылка оттягивала ему палец.

– Куда теперь? – Его голос заглушал грохот вокзала.

– Иди за мной. И сунь руку в карман. Глупо выглядишь.

Они поднялись вверх по улице, и мистер Эллингем сказал:

– Не приходилось мне встречать человека с бутылкой на пальце. Еще никто не носил бутылку на пальце. И зачем только ты совал туда палец?

– Я только хотел попробовать. Я смогу снять ее с мылом, не беспокойтесь.

– Никому еще не приходилось снимать бутылку при помощи мыла, вот все, что я имею в виду. Это Прейд-стрит.

– Скучная, правда?

– Лошади ушли в прошлое. Это моя улица. Сьюэлл-стрит. Скучная, правда?

– Как улицы в моем городе.

Мимо них промчался мальчишка и закричал мистеру Эллингему.

– Эй, Моисейчик!

– Это двадцать третий. Видишь, написано двадцать три? – Мистер Эллингем отпер парадное. – Третий этаж, первая дверь направо.

Он постучал три раза.

– Мистер Эллингем, – сказал он, и они вошли.

В комнате было полно мебели.

II. Полным-полно мебели

1

Каждый сантиметр комнаты был заставлен мебелью. Стулья стояли на кушетках, стоявших в свою очередь на столах, зеркала, размером почти с дверь, вплотную прислоненные к стенам, отражали бесконечные холмы из письменных столов и стульев, перевернутых вверх ножками; буфеты, туалетные столики, комоды, снова зеркала, пустые книжные шкафы, умывальники, серванты. Там была тщательно заправленная двуспальная кровать с подвернутыми простынями, стоявшая на двух столах, поставленных один на другой; там были электрические лампы и абажуры, подносы и вазы, унитазы и раковины, загромождавшие собой кресла, которые стояли на сервантах, столах и кроватях и доставали до потолка. Единственное окно, выходящее на дорогу, виднелось сквозь резные ножки перевернутых буфетов. Стены за зеркалами изобиловали картинами и пустыми рамами.

Мистер Эллингем взобрался по горе матрасов в комнату и там исчез.

– Прыгай сюда, парень.

Его голос доносился из-за кухонного шкафа, увешанного коврами; пробравшись внутрь, Самюэль увидел мистера Эллингема, который сидел на стуле, водруженном на кушетку, удобно облокотившись на плечо статуи.

– Жалко, что здесь нельзя готовить, – сказал мистер Эллингем. – Хотя здесь полно плит. А это морозильная камера. – Он показывал в угол. – Под спальным гарнитуром.

– Рояль у вас есть?

– Должен быть. Наверное, в другой комнате. Она положила на него ковер. А ты умеешь играть?

– Я подбираю. Вы бы сразу догадались, что я играю. Другая комната такая же, как эта?

– Есть еще две комнаты, но, я думаю, рояль заперт. Все-таки здесь полным-полно мебели, – сказал мистер Эллингем, озираясь с отвращением. – Сколько бы я ни говорил: «Уже достаточно», она всегда твердит свое: «Еще масса свободного места». В один прекрасный день она просто не сможет войти, вот что будет. Или выйти. Не знаю, что и хуже. Иногда это действует на нервы, вся эта мебель.

– Она ваша жена, мистер Эллингем?

– Тогда она поймет, что всему должен быть предел. Чувствуешь себя пойманным в капкан.

– Вы здесь спите?

– Наверху. На высоте двенадцати футов. Я проверял. Проснувшись, я могу дотронуться до потолка.

– Мне нравится эта комната, – сказал Самюэль. – Думаю, это лучшая комната из всех, что я видел.

– Я потому и взял тебя. Я знал, что тебе понравится. Подходящее гнездышко для человека с бутылкой на пальце, а? Я же говорил, что ты не такой, как все. Не каждый вынес бы подобное зрелище. Чемоданы не растерял?

– Они там, в ванне.

– Ты приглядывай за ними. Я уже лишился дивана. Еще один гарнитур, и я останусь без кровати. А что бывает, когда приходит покупатель? Я тебе скажу. Он останавливается еще в дверях и, пораженный, убегает. Купить можно только то, что окажется наверху, ты понимаешь?

– Можно попасть в другие комнаты?

– Можно, – сказал мистер Эллингем. – Она, к примеру, просто бросается туда вперед головой. А я уже потерял интерес к другим комнатам. В них можно жить и умереть, и никто не заметит. Там есть отличный чиппендейловский гарнитур. Просто до потолка. – Он пристроил другой локоть на журнальный столик. – Я здесь теряюсь. Поэтому я и хожу в вокзальный буфет; там одни стулья да столы.