Приключения слов - [2]

– Это нельзя, – возразил мальчик постарше. – Люди назвали солнце самым подходящим словом. Это слово яркое, сильное, веселое, а слово луна – бледное, тихое.

Из этих и других мнений, подобных тем, которые высказали дети при опросе, видно, что для детей до 9-10 лет слово и предмет, который оно обозначает, так тесно связаны, что, когда дети говорят о словах, они на самом деле говорят больше о самих предметах. Только детей постарше, и то не сразу, удавалось наконец убедить, что не слово солнце желтое, яркое и горячее, а само солнце.

Наши дети конечно развитее в этом отношении, потому что им не забивали головы рассказами о том, что все вокруг создано Богом. Бог не стоит между ними и миром как хозяин мастерской, из которой они получают все вещи готовыми. Но и для них трудно ответить на вопрос, почему вещи называются так, а не как-нибудь иначе. Потому что для этого надо знать, каким образом и откуда появилась вещь, для чего была первоначально сделана и какое имела дальнейшее применение. А для этого надо быть очень знающим человеком. Догадаться самому можно только в самых простых случаях.

Качалка называется так, потому что в ней можно качаться, свечка – потому что она светит, а крыша – потому что она покрывает здание. Но уже труднее догадаться, что узел происходит от глагола вязать, венок от вить, масло от мазать.

И потом одной догадки мало. Нужно еще объяснить, почему. Мы знаем, что узлы вяжутся и венки вьются. Но со словом масло дело обстоит сложнее. Почему масло в сущности, то есть первоначально, значит мазь? Потому что его изначально намазывали на хлеб, чтобы сделать бутерброд? Да, если бы слово масло создавалось теперь, то мы могли бы думать: масло получило свой смысл от намазывания бутербродов. Но это слово создавалось очень давно, несколько сотен лет тому назад, когда не только бутербродов не делали, но и вообще масла не ели.

Напротив, масло применялось тогда для цели, которая теперь нам не приходит в голову. Подобно многим древним и примитивным народностям пастушеской культуры, древние славяне имели обыкновение натирать маслом тело; до сих пор натираются жиром эскимосы, самоеды, негры; древние греки и римляне натирались растительными маслами. Отчасти это заменяло славянам употребление мыла, которого они не знали, отчасти служило смягчению кожи, предохраняло от зноя и холода, а также от вшей и блох. Только зная эти условия жизни наших предков, можно с уверенностью выводись масло из мазать и по-настоящему понять, почему это случилось.

Даже названия современных нам вещей, вещей, которые мы употребляем сами ежедневно, иногда нам совершенно непонятны, если мы не знаем их истории. Мы пишем пером. Но почему металлическая штучка, которой мы для этого пользуемся, называется пером? И почему карманный складной ножик называется перочинным? Нам очень трудно до этого додуматься, потому что перья, которыми мы пишем, очень мало похожи на птичьи. Но мы знаем, что металлические перья изобретены сравнительно недавно, а до того люди писали действительно настоящими гусиными перьями. Перо держали трубочкой вниз, и трубочку срезали наискось, а получившееся таким образом острие расщепляли. Когда оно от долгого употребления расслаблялось или стиралось, как это происходит, в конце концов, и с металлическими перьями, его можно было починить, срезая кончик ножом, снова заостряя трубочку. Подобным же образом и тем же перочинным ножом стали «чинить» и карандаши, когда они появились, хотя в этом случае уже срезали деревянную оболочку, чтобы удлинить стершийся грифель.

Металлическое перо похоже только на отрезанный конец трубочки гусиного пера, и то разрезанного вдоль, разделенного на две половинки. Но слово перо перешло на новую вещь, потому что уже давно стало означать не только птичье перо, и в частности гусиное, но и приспособление для писания чернилами. Поэтому, хотя гусиное перо и вышло из употребления, слово перо осталось за новой вещью, служившей той же цели. Подобным же образом мы говорим стрелять, уж вовсе не думая о стрелах; чернила для нас не обязательно черные; нам не странно, что краска может быть любого цвета, не обязательно красная.

В поисках родственников

В случае со словами стрелять, чернила и краска нетрудно установить прежнее, уже потерянное значение: у нас имеются родственные слова этого прежнего смысла – стрела, черный, красный, и нам известно, что до изобретения ружья в Европе применялись, а у дикарей еще и до сих пор применяются, луки и самострелы. Но часто слово не имеет таких близких родственников, и приходится искать более далеких. Например, такое простое слово, как кляча, не имеет родства в русском языке, и только в других славянских языках можно найти ему объяснение. Там, оказывается, сохранились «родственники» этого слова – глаголы, имеющие значение валиться с ног, быть расслабленным, иметь трясущиеся ноги, падать на колени.

Иногда слово имеет родственников в русском же языке, но значения их так далеко разошлись, что мы никак не умеем объяснить это родство и даже можем о нем не догадываться. Так, единственным родственником