Приключения Сэмюэля Пингля - [8]

Мысли не давали мне покоя.

«Что я могу найти в этом городишке? Прожить здесь всю жизнь с Орфи, Бриджем, доктором Флитом, с красноносым дядюшкой?» В уце я перебирал местных почтенных граждан. Викарий — преподобный Иеремия, сладкогласный проповедник, известный любитель вкусно покушать. Одноглазый почтмейстер-Колли, обремененный многочисленным семейством. Судья Уислей, приятель стряпчего Сэйтона. Полковник Фредсон, прозванный «неутомимым поглотителем рома». Галерея эшуорфских типов проходила передо мной. Целая толпа почтмейстеров, аптекарей вылезала из камина, заполняла комнату. Они обступали меня, подмигивали и что-то насмешливо бормотали.

Мне сделалось страшно. Я очнулся.

Помню, подбежав к окну, я распахнул его. Темнело.

В домикад Эшуорфа зажигались огни. Рядом в палисаднике миссис Уинтер громко кричала:

— Мери!.. Куда ты девалась, мерзкая девчонка? Где Эдит?

Послышался плаксивый голосок Мери:

— Я не за-аю…

Единственное, что тогда удерживало меня в Эшуорфе, надо сознаться, была Эдит Уинтер.

Их домик стоял рядом с нашим. Отец Эдит служил на почте под начальством мистера Колли. Он страдал болезнью сердца и почти не показывался на людях. Изредка я видел его в садике при доме. Он сидел в плетеном кресле, уронив на колени худые руки, и печально смотрел на полоску океана, которая виднелась вдали. Эд рассказывал, что старый Уинтер копит деньги, чтобы уехать куда-то далеко на юг.

Помнится, однажды в воскресенье Оливия взяла меня в церковь. После обедни моя няня на церковном дворе разговорилась с женщинами. Все они почтительно замолчали, когда из церкви вышел настоятель отец Иеремия.

Он шел вместе с миссис Уинтер и худенькой девочкой в круглой соломенной шляпе с двумя ленточками.

— Не падайте духом, дорогая миссис Уинтер, — мягко сказал настоятель. — Надо надеяться, что ваш муж поправится. Я уже сказал, чгобы доктор Флит обратил особое внимание на этого пациента. И вы не беспокойтесь о гонораре. Община возьмет все расходы на себя.

— Благодарю вас, отец настоятель, — прошептала растроганная миссис Уинтер.

— Мне бывает так тяжело… Ведь у меня двое детей…

— Знаю. Долг наш — заботиться о детях. Мужайтесь.

Оливия потом сказала мне:

— Сэм, поздоровайся с Эдит. Разве ты не узнал ее?

Мы возвращались домой вчетвером. Оливия утешала миссис Уинтер, а я шел с Эдит впереди. Я понял, что ее отец лежит больной, и мне было ужасно жаль девочку.

Я видел, что Эдит очень любит отца и тяжело переживает его нездоровье.

В тот день Оливия приготовила очень хороший обед и поручила мнг отнести Уинтерам что-то вкусное.

— Ты— сделаешь доброе дело, Сэм, если навестишь больного, — наставительно сказала Оливия, завязывая в салфетку блюда с кушаньями.

Я отправился к Уинтерам, и с этого дня началась моя дружба с ними, более тесная, нежели простое соседское знакомство. В тот день Эдит проводила меня до калитки и сказала:

— Вы такой добрый, Сэм! Я никогда, никогда этого не забуду.

Я ничего не ответил. Я был слишком растроган тем, что меня назвали добрым.

Мы часто играли на площадке в крокет. Мне доставляло удовольствие проигрывать Эдит, и я радовался, когда она хлопала в ладоши, торжествуя победу. Мне нравился приятный характер этой кудрявой девочки. В прошлом году, приехав в Эшуорф, я не сразу узнал Эдит. Она выросла, выпрямилась, как-то по-особенному стала причесывать свои густые волосы, в глазах ее появился новый, чуть притаенный блеск, и это меня очаровало. Однажды, гуляя с Эдит, я попросил позволения писать ей. Она разрешила. Я написал из Дижана. Она ответила так мило, что я выучил это письмо наизусть и долго хранил его.

Теперь Эдит стала настоящей красавицей. Ее улыбка покоряла меня, и я часто ловил себя на том, что теряюсь перед этой тонколицей грациозной девочкой, не зная, что сказать.

Вот что удерживало меня в Эшуорфе. К этому следует добавить, что совсем недавно я услышал слова дядюшки, когда он разговаривал на кухне с Оливией.

— Что касается меня, — ораторствовал дядюшка, — то я бы не стал мешать нашему парню расстаться на время с Эшуорфом. Надо рассуждать практически, как любит выражаться Том. Бридж. Если на руках нет козырей, надо ходить с маленькой. Пусть Сэм побродит по белу свету. Смотришь, нападет на золотоносную жилу и вернется не с пустыми руками. Вот тогда, Оливия, и попируем на свадебке…

— Скажете тоже, мистер Бранд, — возразила Оливия.

— А я серьезно, — ответил дядюшка, и слышно было, как он ожесточенно выколачивает свою бразильскую трубку о край кирпичного очага. — Чем кудрявая Эдит не невеста для нашего малыша? Через три года ей стукнет восемнадцать. К этому сроку малыш должен заработать деньги, и тогда им можно будет подумать о семейном гнездышке. Ох, Оливия, не успеем мы и оглянуться, как придется нам нянчить внучат!..

Дядюшка залился добродушным смехом.

Дальнейшего разговора я не слыхал, но слова дядюшки глубоко запали в мою душу. Они были мне приятны!

Сейчас я вспомнил эти слова и отвлекся от тяжелых мыслей.

Вошла Оливия.

— Тебе письмо, Сэм.

Я разорвал конверт. В полусвете вечерней зари, стоя у окна, я прочитал строчки, написанные жестким почерком моего друга Роберта, и уронил на пол тяжелый, с золотым обрезом листок. Роберт писал: