Приключения Саламуры - [13]

— Да нам немного надо, хотя бы хлеба с сыром.

— Эх, дружище Але-Гоп, если бы ты знал, в какой нужде я живу. Признаться стыдно: в моём доме все мухи и крысы передохли с голоду.

— Я, признаться, подумал, что ты изменился, когда читал твоё письмо. Вижу, ошибся, и ты всё такой же скупердяй.

— Бедный я, а не скупой. Будь у меня деньги, такой пир вам закатил бы…

Старые друзья ещё битый час пререкались и обменивались новостями. Но Саламура из всей их беседы понял одно: как и накануне, он ляжет спать на голодный желудок.

Разрыв. Побеждает старый боксёр

Пастушка разбудила громкая перебранка старых друзей.

— Почему не расклеены по улицам афиши? — кричал боксёру Але-Гоп.

— Не успел. Точнее, не смог достать бумаги. Бесплатно в нашем городе ничего не дают.

— Это же безобразие, — возмущался хромой акробат, — так торопил меня с приездом, а сам даже ужином с дороги не угостил и бумаги не купил, пожалел денег! Да я бы отдал тебе!

— Откуда мне было знать, что ты не захватишь с собой еды!

— По-твоему, я должен был из другого города тащить на себе припасы?

— Не сердись, Але-Гоп, вместо ужина я такое придумал, ахнешь! Идея тоже чего-то стоит, не так ли?

— Старый хрыч! В твоей голове только ветер гуляет, откуда в ней появиться идее.

— Друзья мы с тобой или нет?

— Что это меняет?

— Если друзья, то должны помогать друг другу.

— Я не совсем понимаю тебя, Бей-Нежалей.

— У нашего мальчугана все данные стать замечательным боксёром. Он мал, подвижен, ловок, смышлён. Эта крошка сможет со временем отдубасить любого верзилу. Представляешь, какая будет сенсация!

— Саламура не любит драться, — отрезал Але-Гоп.

— Мне почему-то кажется, что ему и на верёвке прыгать не очень хотелось, но ты же заставил его. А я научу Саламуру драться, и станет крошка первой перчаткой города.

— Ни за какие деньги я не соглашусь на это! — отрезал хромой акробат.

— Деньги будем делить пополам. Мы ведь друзья.

— Ни за что на свете! — Але-Гоп поднялся.

— Как — ни за что на свете? Или ты решил, что мальчуган — твоя собственность?!

— Вот именно — моя собственность. Я его нашёл, воспитал, обучил.

— А сейчас я его воспитаю и обучу. И он станет нашей общей собственностью.

— Нет, нет и нет!

— Но мы ведь друзья?!

— Не дай бог никому иметь таких друзей. Гостей без ужина оставил, а сам всю ночь что-то жевал.

— Значит, отвергаешь, Але-Гоп, моё предложение?

— Мы сейчас же уйдём отсюда.

— Скатертью дорожка. Иди на все четыре стороны. А мальчик останется у меня. Просто руки чешутся обучить его боксу.

— Как это останется у тебя?

— А так… просто! — Бей-Нежалей присел на тахту, сладко потянулся, зевнул. — Не выношу, когда один богатеет, а другой подыхает с голоду.

— Саламура, вставай, мы уходим! — сказал Але-Гоп. — Побыстрее одевайся. С этим забиякой у нас нет ничего общего.

— Ну зачем же сердиться, дружок? — спокойным голосом сказал Бей-Нежалей. — И вообще советую тебе держать язык за зубами. Что касается мальчика, то оставь его в покое, а сам отправляйся хоть к чёрту на рога.

Але-Гоп, будто ничего не слыхал, торопил Саламуру. А Бей-Нежалей ходил по комнате, что-то напевал про себя и при каждом повороте оглядывал с ног до головы старого друга и ехидно улыбался.

Саламура чувствовал, что дело пахнет дракой, и потому у него от испуга дрожали коленки.

Але-Гоп подтолкнул Саламуру к выходу. Но дверь оказалась закрытой на ключ.

— Открой! — приказал он хозяину.

— Последний раз прошу, Але-Гоп, не артачься, этот мальчик прокормит нас обоих. Мы ведь…

— Грабитель, разбойник, гангстер! — прервал его на полуслове хромой акробат. — Немедленно отвори дверь.

— Малютка, а ну отойди-ка в сторону, — сказал Саламуре боксёр. — Я сейчас покажу этому хромому шуту, как оскорблять почтенного человека.

— Ты ещё грозишься, мерзавец?! Я могу одним ударом выпрямить твой горбатый нос — станешь красивым.

Бей-Нежалей не вынес этого нового оскорбления. Он с такой силой ударил Але-Гопа в подбородок, что хромой акробат словно с трамплина взлетел в воздух, перевернулся и шлёпнулся на пол.

— Вот ты наконец и сделал четыре сальто! — засмеялся Бей-Нежалей.

Саламура пугливо жался и смотрел на своего мучителя, который теперь лежал на полу, широко раскинув руки.

Бей-Нежалей склонился над Але-Гопом и со смехом спросил:

— Как чувствуешь себя, дорогой, не жёстко ли тебе?

Он сделал шаг к Саламуре. Но Але-Гоп вдруг вскочил и дал своему старому другу такого пинка, что тот еле устоял на ногах. Бей-Нежалей повернулся лицом к хромому акробату, но лучше бы не поворачивался: на его расплющенный нос опустился тяжёлый кулак. Боксёр упал на колени.

— Ну как? — торжествовал Але-Гоп. — Получил удовольствие? Смотри, какой у тебя нос стал — красавец, да и только. Ха-ха-ха!.. Надеюсь, теперь ты откроешь дверь?!

И хромой акробат на всякий случай влепил старому другу ещё оплеуху. Но тут произошло необъяснимое: вместо того чтобы окончательно свалить боксёра, оплеуха привела его в чувство. Бей-Нежалей вскочил и молниеносно обрушил на Але-Гопа град ударов. Он работал кулаками так, словно строчил пулемётные очереди. У хромого акробата искры из глаз посыпались. Он цеплялся руками за воздух, несколько раз падал и вставал, натыкался на стены и опять падал. Наконец Бей-Нежалей открыл дверь и вытолкнул его. А на закуску дал ещё пипка пониже спины. Але-Гоп мячом покатился по тротуару.