Приключения послушного Владика - [16]
— А если… — Владик не договорил.
— Правильно. Для того и пришли. Ах, как приятно звенят стеклышки!
— Чего-то корячится! — сказал Мишка. — Мы знаешь сколько тут перекокали их!
— Два раза рабочие стеклили, — уточнил Гвоздь и, досмотрев на Владика, насмешливо спросил: — Что, боишься?
— Я?.. Нет… — Владик вспотел. Он натянул резину и почувствовал, что рука его снова предательски дрожит. Он выстрелил. Но, видно, слабо натянул резину, — не долетел камешек до цели.
Даже стука не было слышно.
— Эх ты, снайпер! — скривился Тиша. — Выше целься. И сильней растягивай, не порвется.
Владик взглядом проследил полет камня. Еще успел подумать: «Прямо в окно». И тотчас увидел, как на третьем этаже в голубом стекле окна вдруг образовался черный провал, и осколки со звоном полетели на землю.
От испуга Владик присел.
И ребята затихли. Лишь Гвоздь нашел силы улыбнуться:
— Снайпер есть снайпер!.. Давай, Владик, еще три снаряда осталось.
— Может, не надо?
Мишка презрительно сплюнул:
— В штаны напустил отличник! Гы!..
— Тише! — глядя в сторону, вдруг прошипел Васята. И тут же округлил глаза. — Сторож. Вон, в кустах. Окружает! Бежим!
И, подстегнутые страхом, перегоняя друг друга, пираты стремглав пустились наутек. Владик потерял рогатку, за что-то зацепился ногой, упал.
— Скорей! — схватив с земли велосипед и выкатив его на тропу, замахал рукой Васята. Владик подбежал, вскочил на раму, и они, набирая скорость, не оглядываясь, помчались к видневшимся домикам на улице Семашко.
Неприятности
На улицу Владику выходить не хотелось. Настроения не было. Он сидел на подоконнике и смотрел, как машина забивает сваю. Сначала тяжелая чушка словно бы только примеривалась. Плюхнется на сваю, чуть подпрыгнет и застынет. Отдохнет немножко — снова лезет наверх. А потом примерилась, наловчилась и — давай лупить! Часто, без передыха, с шипением, свистом, грохотом. У Владика даже заныло в ушах. До тех пор молотила, пока длиннющая свая чуть не до конца влезла в рыжую землю. Только тогда и успокоилась работяга-чушка. Остановилась, замерла, и кругом стало тихо-тихо. Владик даже поразился такой тишине. И тогда ухо, как чуткий локатор, ясно различило короткое и резкое, будто сердитое, звеньканье.
Владик подбежал ко второму окну. Васята стоял на дорожке, задрав вверх голову. Владик покивал и пошел к выходу. «Что ему надо? — с тревогой думал он. — Еще рано. И разве поедем сегодня? Нельзя. И завтра нельзя. Сторож наверняка видел нас, когда удирали. Запросто может узнать…»
У Васяты лицо было сердитое и озабоченное:
— Звоню целый час! Заснул?
— Там сваю забивали. Я смотрел, — виновато сказал Владик.
— Отойдем… — понизив голос, обронил Васята. У березы он оглянулся, словно кого-то остерегаясь. — К ребятам сейчас ездил.
— И что? — Владику передалась его тревога.
— А то! Мишку вчера сцапали. Мы-то успели убежать, а он — попался. Тютя!
— Ну? — выдохнул Владик.
— Вот и ну! В милицию отвели. Три часа держали. Протокол, допрос…
— А он?
— Что он! Одно говорит: я не бил стекло. А кто бил? — спрашивают. Ничего не знаю, говорит, не видел… — Васята с сочувствием посмотрел на побледневшего Владика. — Да ты не бойся. Мишка тебя не выдал. Я сейчас разговаривал с ним. Злой. Дома лежит. А сидеть не может. Отец вчера ему врезал. Ух, врезал! Синее все, не присядешь. У него отец — зверюга. Отчего, думаешь, без волос Мишка? Отец постарался. Психанул за что-то и отрезал. У Мишки во какие волосья были, как у Гвоздя, до плеч… Сильно злой Мишка. На тебя злой. Кипит!
— А что же я ему такого сделал? — спросил Владик.
— Что! Кто стекло кокнул? А в милиции пришлось ему сидеть. Да отец врезал.
Владик тяжело вздохнул:
— Я ведь не сам. Вы мне так сказали.
— Мало ли что. Мог бы не стрелять… Злой Мишка. Если, говорит, Владька не даст мне десятку, то скажу про него в милиции. Чего это, говорит, дурак я — один буду отдуваться!
— Неужели скажет? — перепугался Владик.
— Может, — насупившись, подтвердил Васята. — Ненадежный человек. Он на всех злой. Из-за отца.
— Десять рублей… — Владик задумался. — А если я книжек соберу?
— Так ведь на десятку много надо.
— Много… — вздохнул Владик. — Слушай, ты побудь здесь, а я принесу. Я быстро. Подождешь?
— Ну, если быстро, — согласился Васята, — тогда беги. Сразу и отвезу ему. Пусть заткнется!
Больше Владик не раздумывал, не колебался. Одним духом взбежал на четвертый этаж. Да, самое удобное время — дома никого нет. Даже Таня ушла к репетитору.
Не дольше чем через десять минут Владик вновь появился во дворе. Чуть перегнувшись, нес газетный сверток. Будто почтовая посылка, получился сверток, пришлось бечевкой перевязать.
— Держи, — сказал Владик и, морщась, потер пальцы, больно нарезанные бечевкой.
— Ого, какой грузик! — Васята с уважением взвесил на руке книги. — Это на багажнике надо везти… Пойду веревку дома возьму. А то растеряю половину.
— Тебе помочь? — печально спросил Владик.
— А чего помогать! Веревкой притяну, и порядок!
— Значит, все? — совсем грустно спросил Владик.
— А чего еще? Все. Порядок! Отвезу сейчас Мишке. Пусть себе лежит да почитывает. Интересные книжки?
— Всякие?.. Значит, я не нужен?.. Ну, тогда я пошел.
Повести про школьников «Вредитель Витька Черенок», «Тайна желтой бутылки».
В сборник Владимира Добрякова вошли повесть «Одиннадцать бестолковых» и рассказы «Староста класса», «Мороженое на двоих», «Домой на воскресенье».
В этом году Алькин день рождения выпал на воскресенье: Алька не знал, хорошо это или плохо.Какая разница — понедельник будет в этот день, среда или, скажем, воскресенье! О чем тут ломать голову? Он вообще мало задумывался над жизнью. Он просто жил, и все.И, конечно, Алька Костиков, ученик пятого класса, даже не представлял, каким будет для него тот следующий год, начинающийся 10 марта.Не мог ничего знать Алька о тех событиях, в которых он будет играть далеко, не последнюю роль и которые закончатся тем, наверное, самым главным, и памятным днем в его жизни.До того дня минует длинная череда в 169 очень разных — интересных и скучных, радостных и горьких — дней Алькиной жизни.А пока ни о чем этом он не знает и с нетерпением ждет 10 марта, когда ему исполнится двенадцать.
Владимир Андреевич Добряков родился 26 августа 1924 года в г. Москве. В начале войны с ребятами девятиклассниками работал в Орловской области на строительстве противотанковых рвов, затем на авиазаводе под Куйбышевом. По окончании войны квартира в Москве оказалась занятой и он с матерью уехал во Львов, там закончил филфак, работал в военной газете, начал писать. Первая его книга вышла в свет в 1957 году («Отец и Володька»). В 1963 году Владимира Андреевича приняли в Союз писателей. C 1980 года писатель живет и работает в г.
Повесть «Недолгие зимние каникулы» (Воронеж, 1974 год) рассматривает взаимоотношения детей в коллективе, рассказывает о дружбе и товариществе, об организации интересного досуга школьников. Недолгие зимние каникулы, но сколько можно успеть сделать за это время: слепить снежную бабу, залить каток, устроить во дворе ледяную горку, создать хоккейную команду… А можно провести каникулы и по-другому: испортить в школе только что покрашенные парты, сделать жильцам газовую атаку, посыпать каток золой… В повести сравниваются положительный и отрицательный образ жизни подростков и дается убедительный пример того, что честным, добрым, внимательным людям живется интересней и веселее.
Повесть воронежского писателя Владимира Добрякова поднимает важный вопрос — воспитание личности молодого человека. «Король живет в интернате» — рассказ о трудной судьбе Андрея Королева, подростка, попавшего под влияние бывших уголовников. Автор раскрывает сложность становления характера юноши, нелегкие отношения в коллективе ребят и взрослых интерната, куда попадает Андрей.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.