Приключения Найджела - [59]

Войдя в аудиенц-зал, он поспешно отыскал лорда Гленварлоха, удалившегося в нишу одного из окон от назойливых взглядов людей, которые, видимо, склонны были оказать ему внимание, движимые лишь удивлением и любопытством, и, взяв его под руку, не говоря ни слова, провел его из аудиенц-зала в первую приемную. Здесь их ждал достопочтенный ювелир, встретивший их любопытным взглядом, но старый лорд без всяких объяснений поспешно сказал:

— Все в порядке. Ваша лодка ждет вас?

Гериот ответил утвердительно. — Тогда вам придется взять меня на борт, как говорят лодочники, а за это я угощу вас обоих обедом, ибо нам нужно побеседовать всем вместе.

Они оба молча последовали за графом и были уже во второй приемной, когда громкие возгласы камердинеров и торопливый шепот расступившейся толпы придворных: «Герцог! Герцог!» возвестили о приближении всемогущего фаворита.

Он вошел, этот злосчастный баловень королевской милости, в роскошном, живописном одеянии, которое вечно будет жить на полотне Ван-Дейка, характеризуя ту гордую эпоху, когда аристократия, уже клонившаяся к упадку, при помощи показной роскоши и расточительности все еще пыталась сохранить свое безграничное господство над низшими сословиями. Красивые, властные черты лица, статная фигура, изящные движения и манеры герцога Бакингема как нельзя более гармонировали с его живописным нарядом. Однако на этот раз лицо его выражало беспокойство и одет он был более небрежно, чем допускал придворный этикет. Он шел поспешными шагами, и голос его звучал властно.

Все заметили гневную складку у него на лбу и так стремительно отпрянули назад, чтобы дать ему дорогу, что граф Хантинглен, не проявивший при этом чрезмерной поспешности, вместе со своими спутниками, которым чувство приличия не позволяло покинуть его, очутился посредине приемной, как раз на пути разгневанного фаворита. Бросив суровый взгляд на Хантинглена, герцог слегка притронулся рукой к шляпе, но перед Гериотом он снял ее и поклонился с насмешливым почтением, едва не коснувшись пола пышным плюмажем. Отвечая на его приветствие просто и непринужденно, горожанин сказал только:

— Под чрезмерной учтивостью, милорд, нередко скрывается

недоброжелательность.

— Я сожалею, что вы так думаете, мейстер Гериот, — ответил герцог. — Своим почтительным поклоном я хотел только снискать ваше расположение, сэр, ваше покровительство. Я слышал, что вы стали стряпчим, просителем, поручителем, ходатаем по делам знатных придворных истцов, не имеющих ни гроша за душой. Надеюсь, ваш кошелек поможет вам осуществить новые честолюбивые замыслы.

— Он поможет мне тем скорее, милорд, — ответил золотых дел мастер, — что честолюбие мое невелико.

— О, вы слишком несправедливы к себе, мой дорогой мейстер Гериот, — продолжал герцог тем же ироническим тоном. — Вы занимаете блестящее положение при дворе — для сына эдинбургского медника. Не откажите в любезности представить меня высоко? родному вельможе, которому вы соблаговолили оказать честь своим покровительством.

— Это уж я возьму на себя, — решительно сказал лорд Хантинглен. — Ваша светлость, разрешите представить вам Найджела Олифанта, лорда Гленварлоха, потомка старинного и могущественного рода шотландских баронов. Лорд Гленварлох, разрешите представить вам его светлость герцога Бакингема, потомка сэра Джорджа Вильерса, кавалера Бруксби из графства Лестер.

Герцог покраснел еще больше и с презрительным видом поклонился лорду Гленварлоху, который, еле сдерживая негодование, ответил ему надменным поклоном.

— Итак, мы знакомы, — сказал герцог после минутного молчания, словно он заметил в молодом дворянине нечто, заслуживающее более серьезного внимания, а не только язвительных насмешек, с которых он начал. — Итак, мы знакомы, и знайте, что я ваш враг.

— Благодарю вас за откровенность, ваша светлость, — ответил Найджел. — Честный враг лучше вероломного друга.

— А что касается вас, лорд Хантинглен, — сказал герцог, — мне кажется, вы преступили границы снисходительности, оказываемой вам, как отцу друга принца и моего собственного.

— Поистине, мой дорогой герцог, — ответил граф, — нетрудно преступить границы, о существовании которых не подозреваешь. Мой сын находится в такой высокопоставленной компании не для того, чтобы снискать мне покровительство и благосклонность.

— О милорд, мы знаем вас и относимся к вам снисходительно, — сказал герцог. — Вы один из тех, кто всю жизнь гордится своими заслугами, совершив однажды смелый подвиг,

— Клянусь честью, милорд, если это так, — сказал старый граф, — то, во всяком случае, я все же обладаю преимуществом перед теми, кто гордится еще больше меня, не совершив ни одного подвига. Но я не собираюсь ссориться с вами, милорд; мы не можем быть ни друзьями, ни врагами. У вас своя дорога, у меня своя.

В ответ на эти слава герцог Бакингем небрежным движением надел шляпу и презрительно вскинул голову, так что его пышный плюмаж закачался из стороны в сторону. И так они расстались — герцог продолжал свой путь через королевские покои, а наши друзья покинули дворец и направились к пристани Уайтхолла, где их ждала лодка горожанина.