Но в чём же дело? Что заставило меня «праздновать труса», как пишут в тех же романах?
А началось всё с того, что утром я отправился к себе в редакцию. Вышел из подъезда, завёл «Жигулёнок», порулил задом сквозь строй «проклятых» автособственников и ненароком вспомнил о портфеле с рукописью статьи, забытом в квартире. Ну, тормознул, глушить двигатель не стал, пошёл за портфелем.
— Теперь пути не будет, — недружелюбно сказала жена.
Она не любила, когда я возвращался с полдороги: над ней довлела темнота её далёких суеверных пращуров.
— Не говори глупостей, — не менее недружелюбно сказал я.
Мои пращуры, по моему убеждению, были высококультурными передовыми людьми.
Я кинул портфель на заднее сиденье и врубил первую передачу. Сначала я выехал со двора через арку, поехал по Лесной вдоль трамвайных путей, честно постоял у светофора, перемахнул через Новослободскую и вырулил на Палиху. Тут меня подстерегла мелкая неприятность в виде запрещающего знака, более известного под названием «кирпич»: на Палихе вскрыли асфальт и прокладывали трубы, Тогда я развернулся, въехал на Сущевскую и снова затормозил: на столбе торчал «кирпич», а за ним ревел бульдозер и командовал некто в бумажной шапке, видимо мастер. Дорожники прилежно выполняли план. Предсказание жены сбывалось.
Я посмеялся над забавным совпадением, опять развернулся и через Пушкинскую и Трубную площади добрался до Цветного бульвара. Около пельменной стояли две «Волги» — обе здорово побитые, жёлтый фургончик ГАИ, и несколько милиционеров сосредоточенно гуляли по мостовой.
Пути не было.
Вежливый старшина разъяснил мне, что на Садовое кольцо я могу успешно выехать через Трубную улицу.
— Я не хочу на Садовое, — взмолился я. — У меня редакция на Цветном бульваре у Самотеки, знаете?
Старшина знал, но знание его ничего не изменило.
— Подождите полчасика, — сказал он, — тогда и проедете. А хотите — оставьте машину здесь, потом подгоните.
Второй совет был разумным, и, заперев машину, я пошёл к редакции пешком. Пробыл я там недолго-час или полтора, а когда вышел обратно на улицу, то увидел своего вездесущего соседа Ганю. Он стоял у стенда с газетой и ел мороженое-трубочку за двадцать восемь копеек.
— Ты что здесь делаешь? — спросил я.
— Людку жду, — сообщил он. — Мы в «Мир» идём на венгерский детектив со жгучими тайнами.
— Проводи до машины. Есть время?
— Время-то есть, — согласился он. — А что это вы невесть где машину бросаете?
— Авария была, — объяснил я, — ну и не пускали. Да это здесь рядом, не утомишься…
Мы неторопливо шли — дело к осени, погода тёплая, куда спешить-то? — беседовали о возвышенном. Ганька лизал мороженое, рассказывал байки о тяжёлой студенческой жизни.
— Говорят, на экзамен идти — надо пятак под пятку положить, — делился он, — а накануне, соответственно, не бриться, не мыться. Очень помогает…
— Это точно, — не возражал я. — Особенно если долго не мыться: ни один преподаватель не выдержит.
— Вам всё смешки, — обиделся студент, — а приметы эти проверены временем. И лучшими людьми.
Я уже забыл о своём утреннем приключении с приметой.
— Всё фольклор, — беспечно резвился я, — бабкины бредни. Стыдно, физик, и одновременно тревожно за твой пошатнувшийся моральный облик. Ландау в приметы не верил.
— А Эйнштейн верил, — упрямо тянул Ганя, — и Крукс верил.
Из открытой двери подъезда вылетела чёрная кошка, пронеслась перед нами, довольно смело перемахнула проезжую часть и скрылась за чугунным заборчиком бульвара. Ганя остановился и сказал торжествующе:
— Кошка!
— Вижу, — не стал спорить я.
— Чёрная, — продолжил объяснения Ганя.
И здесь я не нашёл возражений:
— Очень точное наблюдение.
— Я дальше не пойду, — объявил Ганя. — Чёрная кошка — к несчастью.
— К большому или маленькому?
Ганя помялся:
— Не знаю… К маленькому, наверно…
— Так что ж, обратно пойдём?
— Нет, почему? Надо подождать, пока кто-нибудь раньше нас пройдёт здесь, и… заклятье снято.
— А если я первый пройду?
— Валяйте, — разрешил Ганя. — Вам же хуже…
Я храбро пересёк невидимый кошкин след, и Ганя присоединился ко мне.
— Где же несчастье?
— Будет, — успокоил Ганя. — Не торопите события.
Без приключений мы дошли до моего «Жигулёнка», я отпер дверцу и сел.
— Привет, физик. Вечерком поделюсь несчастьем.
— Ага, — рассеянно сказал Ганя: он изучал переднее колесо машины. — А когда это у вас колпак спёрли?
— Как спёрли? — Я выскочил на мостовую: так и есть, правое переднее колесо демонстрировало обнажённые гайки крепления. Колпака не было.
Я обошёл машину: увели только один колпак; видно, вор попался совестливый. А может, ему и нужен был всего один — кто теперь узнает?
— Вот вам и несчастье, — сказал мстительный Ганя. — Как вы считаете: большое или маленькое?
— Это как посмотреть… — Я, собственно, расстроился даже не от самого факта кражи, а от его непонятной связи с чёрной кошкой. Колпак, в конце концов, дело наживное: рублей шесть всего. Но при чём здесь приметы? Во-первых, утренние: с проклятым «пути не будет». Пути и вправду не было, не наврала примета. И с кошкой тоже всё вроде сходится…
— Да вы не расстраивайтесь, — утешил Ганя. — Без колпака даже красивее.
