Приключения на безумном чаепитии - [7]

Земля подсохла, солнце быстро уничтожило следы ливня. В дом Эллери вернулся с наступлением сумерек. Темнело, как бывает в сельской местности, быстро. В округе, казалось все вымерло. В доме было спокойно, его печальные обитатели разбрелись по своим комнатам. Эллери нашел кресло и снова надолго погрузился в невеселые мысли. Но вот в его лице произошла неуловимая перемена; он подошел к лестнице и прислушался. Ни звука. На цыпочках он вернулся к телефону и с четверть часа тихим, доверительным голосом говорил с Нью-Йорком. После чего поднялся к себе.

Спустя час, когда все общество собралось на обед, Эллери, никем не замеченный, даже кухаркой, выбрался из дома через черный ход. Там, в густой тьме на задворках, он и пробыл некоторое время, а затем присоединился к обедающим. Обед подали остывший и с опозданием. С исчезновением Оуэна весь порядок в доме был нарушен. Горничная (та самая, с хорошенькими ножками) принесла кофе только в половине девятого. Спустя полчаса на Эллери напала страшная сонливость. Все сидели в гостиной, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Миссис Оуэн, бледная, молчаливая, с жадностью осушила чашечку кофе и попросила еще. Миссис Мэнсфилд по-прежнему настаивала на вызове полиции. Пожилая леди питала твердую веру в констеблей Лонг-Айленда. В некомпетентности Эллери она не сомневалась, чего, впрочем, и не скрывала.

У Гарднера был обеспокоенный вид, но он с демонстративной независимостью бренчал на пианино. Эмми Уиллоуз, казалось, отрешилась от всего мира, успокоилась и ничему не удивлялась. Миссис Гарднер нервничала. Джонатан опять разорался у себя в комнате…

И вдруг словно мягкое снежное покрывало окутало присутствовавших. Все, как по команде, стали погружаться в сон. В комнате было тепло, и Эллери ощутил легкую испарину на лбу. Он уже почти отключился, когда оглушенный мозг подал сигнал тревоги. Какое-то мгновенье детектив делал попытки встать, напрячь мускулы, но ощутил, как его тело, наливаясь свинцовой тяжестью, перестает ему повиноваться. Последняя мысль, промелькнувшая в сознании, прежде чем комната закружилась перед глазами, была о том, что их всех отравили.

Неожиданная сонливость улетучилась так же быстро, как и навалилась. Казалось даже, что никакого забытья не было. Перед закрытыми глазами плясали искры, кто-то безжалостно колотил молоточками по вискам. Эллери с трудом открыл глаза. Комната была залита солнцем. Боже правый, прошла целая ночь!..

Он поднялся, со стоном ощупал голову. Огляделся. Обитатели дома лежали в самых разных позах. Все без исключения. Кто-то (раскалывающаяся голова с трудом воспринимала происходящее), кажется Эмми Уиллоуз, пошевелился и вздохнул. Эллери нетвердым шагом направился к бару, налил крепкого, отвратительного на вкус виски. Затем деликатно разбудил актрису. Очнувшись, та уставилась на него больным, растерянным взглядом.

– Что? Когда?..

– Усыпили, – отрезал Эллери. – Всех. Попытайтесь их разбудить, мисс Уиллоуз, а я гляну, как обстоят дела. Эллери нетвердым шагом направился в служебные помещения.

В кухне горничная со стройными ногами, Милан и кухарка спали на стульях вокруг стада. Перед ними стояли недопитые чашки с кофе. Вернувшись в гостиную, Куин кивнул мисс Уиллоуз, бившейся над Гарднером у пианино, и поднялся наверх. После недолгих поисков он нашел спальню Джонатана; мальчик спал глубоким, естественным сном. И сопел! Со стоном Эллери обследовал прилегающий к спальне туалет. Затем спустился в кабинет Оуэна. Оттуда вышел почти сразу, измученный, с дикими глазами. Прихватив в фойе шляпу, он выбежал на улицу под теплые лучи солнца. С четверть часа обследовал задворки и прилегающий к дому лес – жилище Оуэна было окружено природой, на манер западного ранчо.

Когда, хмурый и разочарованный, он вернулся в дом, все уже пришли в себя, но стонали и охали, держась за головы, как перепуганные дети – Куин, ради всего святого, что произошло? – воскликнул Гарднер.

– Тот, кто это сделал, прибегнул к помощи люминала, сказал Эллери, срывая шляпу и морщась от головной боли. –Того самого, который миссис Мэнсфилд давала миссис Оуэн. Весь флакон пуст! Сильное снотворное. Пока оставайтесь здесь, а я проведу небольшое расследование на кухне. Мне, кажется, ясно, чьих это рук дело.

Но по возвращении из кухни у него был менее оптимистический вид.

– Не везет. Похоже, был момент, когда госпоже кухарке понадобилась ванная, Милан возился с машинами в гараже, горничная тоже была неизвестно где, но, по-моему, крутилась перед зеркалом. В результате нашему другу представилась превосходная возможность вылить в кофейник весь флакон снотворного. Проклятье!

– Я вызываю полицию! – истерически закричала миссис Мэнсфилд, пытаясь подняться. – Нас просто поубивают в кроватях – вот что нас ждет! Лаура, я решительно настаиваю…

– Ну, ну, миссис Мэнсфилд, – устало сказал Эллери, – к чему весь этот героизм. Будет лучше, если вы успокоите прислугу. Готов поклясться, служанки уже собирают чемоданы.

Миссис Мэнсфилд, закусив губу, кинулась к двери. Спустя мгновение можно было слышать ее негодующий, напрочь лишенный приятности голос.