Приключения Мишки Мочалкина - [2]

Отступив немного назад и прикинув расстояние до калитки, Люлик сказал:

— Они тоже на тебя смеются…

— Кто?

— Да лягуши… и метизы тоже… Знаешь, что они говорят, а?..

— Ну что?

— Да-а… Даже повторять совестно… — И Люлик опять зафыркал, как ежик: — Фу!.. Фу!.. Фу!.. Что ты посеял… зубной порошок!.. Фу!..

И Люлик начал корчиться и извиваться от смеха. Но когда он опять взглянул на брата и увидел слезы у него на глазах, то сам опечалился и зашмыгал носом.

— Да ладно. Мишка… Ну, хватит… Да ладно тебе…

— Как будто я виноват, — хрипло сказал Мишка, — я б каждому лягушу дал по мочалке, если б она не засохла… То приставали: «Мишка, а мне дашь мочалку?..» А теперь выдумывают на меня всякие небылицы… Очень даже глупые… Кто же сажает зубной порошок? Он что — семечки?

— Никто! — готовно кивнул Люлик…

— И отчего эти лягуши такие ехидные?

— Они еще не ехидные, — сказал Люлик, — вот метизы — те ехидные. За них — Меркушка!

— Какой еще там Меркушка?

— А ты не знаешь? — изумился Люлик. — Меркушку не знаешь? Мы с ним в детсаду были, в малышовой группе… У нас с ним всю жизнь война! Злой! Прямо — Змей Горыныч! Он даже самого Хвостикова дразнит!

— Как он Хвостикова дразнит? — заинтересовался Мишка.

— Да колдун!

Мишка сразу повеселел.

— Хочешь сухарика? — сказал он брату. Тот взял сухарь и начал его быстро, как мышь, грызть.

— Значит, колдуном они Хвостикова дразнят?

Люлик кивнул.

— А это ведь… хуже, чем… ну, Мочалкин, а?

— Куда хуже! Давай еще сухарика!..

Мишка развеселился совсем.

— Пошли Хвостикова поглядим… Как он себя чувствует… Охота на него полюбоваться… подумать только: колдуном дразнят…

Хвостиков — такая была у этого мальчишки фамилия, что никакого прозвища не нужно! — жил недалеко, тоже на нейтральной полосе. И все же по дороге к нему пришлось-таки Мишке иметь один неприятный разговор. Проходя мимо скамейки, где сидела соседка Мария Антоновна со своим примерным сыном Глебом и еще какой-то женщиной. Мишка ускорил шаги, но Мария Антоновна поманила его пальцем:

— Мишь, а Мишь, поди к нам на минутку!.. Мишка был человек вежливый и подошел.

— Ну, как поживаешь, Мишь? — ласково спросила Мария Антоновна.

— Ничего, спасибо…

— Что-то ты идешь и внимания не обращаешь… Зазнался, что ль?.. Мы вот у тебя чего хотели спросить: как у тебя в нонешнему году с мочалками, взошли аль нет?

Примерный сын Глеб прыснул, прикрывая рот рукой, а Мишка угрюмо ответил:

— Я не сажал…

— Да ну-у?.. Это что ж так? А жалко… Выгодное дело… — Поджав губы, покачала головой Мария Антоновна. — Уж такое выгодное дело — открыл свой кооператив и торгуй, чего ж лучше?..

И не обращая больше на Мишку внимания, обратилась к соседке:

— Гляжу я на них: чепухой головы забиты! Іііастают по поселку из конца в конец, что-то об себе понимают… ну меня бог миловал… Мой Глеб не такой. Мой — хозяин! Верно, Глеб? Как пословица-то гласит?

— Синица в руках лучше, чем журавли в небе! — солидно сказал Глеб.

— Ну прямо как старик! — умилилась соседка.

— Мне можно идти? — спросил Мишка.

— Сту-пай! — Махнула рукой Мария Антоновна. — Чего тебе… Гуляй дальше…

Возле дома, где жил Хвостиков, Мишка сложил рупором ладони и крикнул:

— Хвос-ти-ков!

Но никто не отозвался, и, подумав, Мишка крикнул на другой манер:

— Гвоз-ди-ков! Наконец, потеряв терпение, он заорал:

— Головастиков!

И только тогда отворилось окно, и сам рыжий розовый очкастый Хвостиков насмешливо спросил:

— Чего ты кричишь — Головастиков, когда ты сам — Мочалкин?!

— Да вот… к тебе пришли! — сказал Мишка.

Хвостиков важно показал пальцем:

— Ждите меня во дворе, сейчас выйду…

Минут через пять он вышел на крыльцо с большой подзорной трубой, склеенной из бумаги, загадочно посмотрел в нее, сначала на Мишку, потом на Люлика и ушел в дом.

Еще минут через пять он вынес полный до краев стакан воды, лист бумаги, показал их Мишке и Люлику и спросил:

— Шимоза?

Те кивнули, хотя и не знали, что это за слово. Хвостиков прикрыл стакан бумагой и слегка прихлопнул сверху ладонью.

— Фруктоза?

Мишка и Люлик опять кивнули.

— Наркоза! — торжественно выкрикнул Хвостиков и перевернул стакан вверх дном. Вода не выливалась, хоть листок ничем не был прикреплен. Полюбовавшись удивлением ребят, Хвостиков опять перевернул стакан, снял бумагу, выплеснул воду на землю и сел на порожек.

— Ну? Сильно вы удивились?

— Да-а…

— Хе-хе! Нет, честное слово?

— Не, конечно! — искренне заверил его Мишка. — Прямо какое-то чудо!

— Ну, расскажите, что вы подумали, — попросил Хвостиков. — Вы, наверно, подумали, что тут какое-нибудь волшебство?

— Мы так подумали… — сказал Мишка.

— И я так подумал! — подтвердил Люлик.

— Я еще не то могу! — похвалился Хвостиков.

Мишке захотелось хоть немного с ним сравняться, и он спросил:

— А ты сны видишь?

— Вижу.

— Какие?

— Всякие.

— А я — цветные… — соврал Мишка, — не всегда, конечно…

Но Хвостикова смутить было трудно.

— А я — всегда! Вдобавок — широкоэкранные. И все сплошь — приключенческие: про шпионов там… Скучных снов у меня не бывает, и конец всегда хороший, знаю я один секрет… Я много кое-чего могу!.. Ведь метизы проиграли через меня!

— Ты же не играл!

— Ничего не значит. Я на вас на всех оказывал психическое влияние. Видел, я стоял на столбе? Как замахаю руками — вот так: Шимоза! Фруктоза! — сразу твои глаза на меня направляются, ничего не могут поделать, и нападает на тебя смех…