Приключения Мильса Веллингфорда - [35]

Ле-Конт не замедлил появиться, но, несмотря на свою очевидную ревность, он держал себя с большим тактом и любезностью, пригласив нас всех отобедать с ним. Обед был великолепен: суп, шампанское, кушанья самые изысканные.

В пять часов мы все были приглашены присутствовать при спуске шкуны. Шампанское и бордо развеселили и Мрамора и меня.

Французские матросы отличились при постройке «маленькой Полины»; из нее вышло не только большое и комфортабельное судно, но, главное, по всем признакам, оно должно было иметь скорый ход…

Ле-Конт сам руководил постройкой «Полины», желая блеснуть своим искусством перед марсельскими друзьями.

Как только все были в сборе, ле-Конт, войдя на шкуну, дал знак тронуться. Тотчас сняли все подпорки, и судно легко понеслось по воде. Ле-Конт, подняв вверх бутылку, воскликнул громким голосом:

— За успех прекрасной Эмилии!

Повернувшись в сторону мисс Мертон, я заметил, что она закусила свою хорошенькую губку: комплимент пришелся ей не по вкусу.

Затем ле-Конт причалил к берегу, ввел нас во владение шкуною, произнося заранее подготовленную речь. По его словам, мы не должны были считать себя пленниками, и он вовсе не гордился одержанной над нами победой.

— Мы расстанемся добрыми друзьями, — прибавил он, — но если нам придется встретиться и наши обе республики будут еще враждовать, то каждый будет воевать за свое знамя.

Этой фразой он закончил торжественную церемонию. Вскоре затем Мертоны сели в лодку со своими слугами.

Я простился с ними на берегу, и мне показалось, — быть может, это иллюзия, — что Эмилии было тяжело расставаться.

— Господа, — сказал майор, — наша встреча здесь слишком необычайна; я уверен, что мы вновь увидимся в один прекрасный день. А пока прощайте!

Когда французы окончили свои последние приготовления, капитан ле-Конт простился с нами. На следующий день, рано утром, явился Неб и возвестил, что «Кризис» снимается с якоря. Я вскочил и оделся в одну секунду. Когда я подошел к берегу, «Кризис» выходил в открытое море на всех парусах.

Глава XVII

На полдороге между проливом и верфью я нашел Мрамора, стоявшего со скрещенными руками и смотревшего по направлению удалявшегося судна. Он показал кулак всем французам.

— Да, да, ломайся, фанфарон, фат с голубиными крылышками; но посмотрим, что от тебя останется через два месяца?

— Наши люди принялись уже за работу, капитан, — сказал я, чтобы обратить его внимание на что-либо другое.

— Да, Талькотт получил уже от меня инструкции; я надеюсь, что и вы не будете сидеть сложа руки. Этот француз воображает, что нам потребуется целых две недели, чтобы приготовиться к отплытию. Так я же докажу ему, что для чистокровных янки достаточно трех дней на полную экипировку шкуны.

Говоря это, Мрамор не ограничился одними словами. Он всем дал дело, правильно распределив работу между умелыми и опытными людьми. После обеда приступили к переноске груза, воды, провизии, одним словом, всего, что мы хотели увезти с собой.

Вечер мы с Мрамором провели в разговорах. Ле-Конт оставил нам незначительное количество оружия, боясь дать нам возможность делать нападения на его соотечественников.

На другой день, проснувшись чуть свет, я пошел выкупаться. В том месте, которое я себе выбрал, вода была совершенно прозрачная. Ныряя, я увидел целую группу больших устриц, прилипших к скале; мне удалось достать их с дюжину. Продолжая нырять в течение четверти часа, я понемногу вытащил все, что там было-от шестидесяти до восьмидесяти штук. Устрицы оказались жемчужными, я велел Небу спрятать их хорошенько в корзинку. Это обстоятельство было сообщено Мрамору; так как спешные работы кончились, то он послал в лодке водолазов. Они оказались менее счастливы, чем я, однако нашли устриц порядочно. Но что нас обрадовало, это — что они напали на дне бассейна, на месте стоянки «Кризиса», на наш сундук с оружием, которым пренебрегли французы, предпочитая свое собственное. Они лучше сделали бы, если бы увезли его с собой, подальше и бросили бы в открытое море на неизмеримую глубину.

Не прошло и тридцати шести часов с тех пор, как отплыл «Кризис», как мы уже полетели в погоню за ним. Ветер благоприятствовал нам. Шкуна поражала легкостью своего хода; руля она слушалась прекрасно.

Ле-Конт хотел направиться к западным берегам Южной Америки, но мы видели, что «Кризис» исчез на востоке, держа путь на северо-восток. А потому мы старались следовать за ним. Ночью в продолжение двенадцати часов мы прошли сто шесть миль, несмотря на волнение моря; действительно, ле-Конт оказался искусным судостроителем. «Кризис» при данных условиях прошел бы много меньше.

Мрамор пришел в восторг от такого результата. По этому поводу он приказал откупорить бутылку рому и созвать весь экипаж. Встав во главе его, он произнес следующую речь:

— Товарищи, — вскричал он, — в это путешествие мы испытали все превратности судьбы. Но в общем хорошего было больше, чем дурного. Индейцы, со своим прохвостом Спичкою во главе, убили бедного капитана Вилльямса, бросили его в море и захватили наше судно; это плохо, но зато потом мы имели счастье отнять его. Затем новая напасть: французы подвели нас; но вот они любезно оставляют нам шкуну, мне нечего говорить вам, что из этого выйдет. — На этом месте речи экипаж закричал «ура!» — Теперь, господа, я вовсе не намерен плыть и сражаться на судне с французским названием. Ле-Конт окрестил шкуну именем… как его, мистер Веллингфорд?