Приключения метеоролога - [14]

- Ну, а вообще?

- А вообще я думаю, что вы сами из семьи таких же репрессированных, только из других мест, скорее всего из-под Казани или из-за Урала, что вы не русский и не Степан Матвеевич, больше похоже на то, что из крещеных татар, но здесь я не уверен.

Старик подобрался и посуровел лицом.

- Так ты из этих, из ГПУшников? За Исакичем следить приставлен!?

- Успокойтесь, таких как я, в милицию не берут, а в более серьезные структуры и подавно.

- Что, предки подкачали, не за тех воевали в Гражданскую?

- Да нет, дед в Красной Гвардии начинал в отряде Блюхера. Да и дальше все с анкетами было в порядке, просто для юридического факультета направление нужно получать от соответствующих структур, а мне в эти самые структуры обращаться не хотелось. Вроде как, одалживаться у них. Потом ведь за милость эту отслуживать придется. А я просто Конан Дойла начитался и хотел помогать хорошим людям в борьбе с бандитами. Потом решил стать военным, оказалось, что по здоровью не прохожу. Ну, вот так и попал на геофак. А хочу ли я этой наукой заниматься или нет, так до сих пор и не понял. Просто гонит меня течением, а я и не сопротивляюсь.

И зачем я ему всё это говорю? Сначала огорчил старика, даже напугал, возможно. Теперь вот вроде как сочувствия к себе требую.

- А ты не бери в голову, студент, лучше вливай! - Матвеич снова откинулся не спинку стула, и хитро прищурился. - А как, если не секрет, и на чем ты меня расколол?

- Ну, это было несложно. Во-первых, в легенде на протяжении всего рассказа проскальзывало сочувствие к страннику, хотя он, вероятнее всего, убийца. Во-вторых, только человек, считающий такую месть справедливой, будет строить дом в деревне, вместо того чтобы ставить капканы и спускать на ночь собак.В-третьих, на родине, в Сибири, я много историй слышал о том, как скрывались люди от властей, куда бежали и где устраивались. В-четвертых, человек вы по повадкам деревенский, а русский язык у вас городской... И последнее, самогон ваша хозяйка называет самопалом, как и вся деревня, а вы - кумышкой. Казанские татары и крящены так его кличут. Может, зелье это и ещё где-нибудь тем же манером величают, но лично мне только там это слово слышать доводилось.

Я уже и не рад был, что полез к старику со своей дурацкой логикой. Ну, покивал бы головой сочувственно, развёл руками и вся недолга... Тоже мне, Шерлок Холмс кумышкинского разлива! И откуда дурь эта ко мне проблудилась? Уж не от Обаламуса ли? Это же он с утра до ночи по библиотекам шастал, книги и журналы глотая, как утка зёрнышки. Всё закономерности какие-то искал, выводы делать пытался. Как он там сейчас без меня?

14.

Четверть, заполненную кумышкой, я держал прямо перед собой, словно победный трофей, и медленно двигался по освещенной луной дороге. Дорога плыла и шаталась, а ещё она все время пыталась взбрыкивать, но я упорно продвигался вперёд. Ну, и зачем, скажите на милость, я так нализался? А главное - когда успел? Загадка... Помню только, что в какой-то момент перестал делиться с монстерой, принялся пить по-честному... И вот результат! Где нахожусь - представляю смутно. Как сюда попал - догадаюсь, когда протрезвею. А идти к стоянке нужно сейчас... Провал...

Я сижу за столом в лагере. Передо мной четверть. Значит, тогда, на дороге, она все-таки не разбилась. Встаю. Подхожу к палатке. Поднимаю полог... Провал...

Когда я в первый раз по-настоящему пришел в чувство, "сушь в Больших Бодунах стояла неимоверная". Я выполз из палатки на предрассветный холод, подошел к столу, на котором кто-то предусмотрительно оставил трехлитровый стальной котелок с ледяной водой, и отпил из него почти половину. В голове снова зашумело, перед глазами поплыли круги...

Я опять забрался в палатку... Провал...

Второй раз проснулся, когда уже совсем рассвело. Экспедиционный люд пробудился, позавтракал и разбежался по делам. За столом сидели только Михельсон и Лущенко. Гена читал "Наследника из Калькутты", Алексей Исаакович просматривал бумаги. Заметив меня, начальник экспедиции снял со стоящей рядом тарелки салфетку и сказал:

- Мы тебя на завтрак будить не стали, ешь. Кстати, Матвеич лодку утром не забрал - небывалый случай! Старого греховодника до тебя даже Христофорыч перепить пытался, но не смог. Талант! А с виду нипочем не подумаешь!.. Ты вот что, когда позавтракаешь, в речке искупайся, а потом еще поспи, так быстрей полегчает. Только один не ходи, пусть Геннадий с тобой прогуляется. И не заплывай там далеко. А то мало ли...

Я согласно кивнул. Есть не хотелось, купаться тоже. Но Алексей Исаакович прав, шанс снова стать человеком уже сегодня к вечеру упускать не стоит.

Всю дорогу на пляж я прошагал молча. Голова на каждый звук отзывалась изнутри набатным колоколом. Зато Гена трещал за троих: за себя, за меня и за отсутствующего Михельсона. Он в лицах пересказывал вчерашнюю установку донного регистратора, не забывая задавать от моего имени наводящие вопросы.

- ... Мы же не могли его просто так на веревке опустить, с куском обычного пенопласта. То ж - новейшая модель! Её только месяц назад из ФРГ за валюту притащили. Михельсон сказал, такой прибор двадцать пять тысяч марок стоит. Вот и стали думать, что к нему присобачить. Нашли, значит, табличку фанерную, фломастером на ней написали: "Собственность АН СССР. Охраняется государством" - и в полиэтилен утюгом заклеили. Ты спросишь, почему Академии наук, так то для большей солидности.